Он улыбнулся и посмотрел на экран.
– Поживем – увидим, – последовал уклончивый ответ.
Я тоже повернулась к экрану.
– Так и сделаем, – кивнула я и стала смотреть фильм. Я старалась следить за сюжетом – нацисты, французское Сопротивление, документы, позволяющие свободно перемещаться по Марокко, – но через несколько минут отказалась от попыток следить за сюжетом. Я могла думать лишь о том, что рядом со мной сидит Генри и я ловлю каждое его движение. Я так остро ощущала нашу близость, что когда в фильме произносили последнюю знаменитую реплику о начале прекрасной дружбы, мы дышали в едином ритме.
– И что потом? – спросила Люси, слушая меня с широко раскрытыми глазами.
Я отпила содовой, покачала головой и улыбнулась.
– А потом ничего, – ответила я, – абсолютно.
Люси разочарованно охнула, а я посмотрела на почти безлюдный пляж и подумала, что раз в закусочной нет посетителей, можно пораньше разойтись по домам.
Я сказала Люси правду – во время фильма ничего не произошло. То есть ничего не произошло между мной и Генри. Мы просто молча досмотрели фильм, а потом я поспешно вышла к погасшему экрану, поблагодарила всех за то, что пришли, и объявила, что следующий показ состоится через месяц. Мне удалось сделать все это без долгих пауз и невнятного бормотания, что для меня стало большим прогрессом. Когда я вернулась к родным, Джелси и Нора исполняли какой-то сложный ритуал с хлопками по ладоням, а мама складывала покрывало и слушала Гарднеров, которые восхищались одним из самых продуманных сценариев в истории кинематографа. В это время отец попытался встать со стоявшего рядом шезлонга, на который пересел во второй половине фильма. Увидев это, я напрочь выпала из обсуждения и то и дело поглядывала на него. Отец казался таким маленьким, сидя в шезлонге, которым, как он когда-то клялся, ни за что пользоваться не будет.
Генри шел к стоянке, но мы встретились взглядами, и он помахал мне. Я махнула в ответ и продолжала следить за ним украдкой, пока он не пропал из виду. Развернувшись лицом к стоянке, я заметила Уоррена и Венди, которые за руки не держались, но шли совсем близко друг к другу. Мы на мгновение встретились взглядами с Уорреном, и он широко улыбнулся мне, какой-то особенно искренней улыбкой, какой я не видела прежде.
Заперев проектор и экран, я поблагодарила Лиланда. Бедняга так зевал, что, похоже, просто чудом не заснул во время показа. Джелси поехала домой с Гарднерами, потому что у отца снова разболелась спина и он вытянулся на заднем сиденье машины. Я села на пассажирское сиденье, пристегнула ремень безопасности и обернулась к отцу. Даже при меркнущем свете – в маминой машине свет загорался при открывании дверей и потом медленно гас – было заметно, что отец сильно похудел и кожа буквально обтягивала его скулы.