Спотыкаясь, почти не видя ничего вокруг себя, я пошла на свое место. Снова заговорил священник, и запел Джексон Браун. Неожиданно меня крепко обнял Уоррен, и я заплакала у него на плече.
После этого объявили, что у нас дома будут поминки, и все стали подходить к гробу, чтобы попрощаться. В это время я сидела с Мерфи на коленях, чувствуя, что уже простилась с отцом под звездами. Дедушка, державшийся очень прямо в своей военно-морской форме, подойдя к гробу, положил в него фигурку, которую вырезал всю неделю, – крошечного взлетающего дрозда.
Я свернула на подъездную дорожку, заглушила двигатель и выдохнула. Я только что отвезла дедушку на автобусную станцию, где попрощаться с ним оказалось для меня труднее, чем я ожидала. Еще одно прощание. Для меня их было уже более чем достаточно.
После похорон мы медленно возвращались к тому образу жизни, который вели несколько недель назад, но вместо игры в «Риск» и просмотра фильмов стали говорить об отце. С каждой историей воспоминания о его болезни делались все более расплывчатыми, и для меня он стал таким, каким был прежде.
Я еще не привыкла к тому, что его нет среди нас, и любой пустяк мог заставить меня расплакаться. Однажды я нашла в белье один из чистых носовых платков отца и никак не могла решить, что с ним делать.
Но сегодня, вернувшись с автобусной станции, я прошла босиком по подъездной дорожке и на террасе увидела маму. Перед ней был большой конверт желтоватого цвета.
– Привет, – сказала я и села рядом с ней. – Что это? – Конверт заставил меня немного занервничать. Мама перевернула его, и я увидела выведенное на нем рукой отца слово «Тейлор». Дыхание у меня перехватило, и я в смущении посмотрела на маму.
Она подтолкнула конверт по столу ко мне.
– Вот, оказывается, в чем заключался загадочный проект вашего отца. Я нашла эти бумаги наверху, в чулане. Он написал каждому из нас.
Я взяла конверт и провела пальцами по своему имени. Мне не хотелось обидеть маму, но последние слова отца, обращенные ко мне, следовало прочесть в уединении.
– Извини, – я немного отодвинула стул от стола, – но…
– Иди, – ласково сказала мама. – А потом, если захочешь о чем-нибудь поговорить, я буду здесь. Ладно?
Я кивнула и встала со стула.
– Спасибо, мам.
Я осторожно взяла конверт и вышла с террасы. Вряд ли он представлял какую-то ценность хоть для кого-нибудь, но в данный момент был для меня дороже всего на свете. Оказалось, что я иду к причалу. На нем никого не было. Вечернее солнце сверкало на поверхности воды.
Я сбросила шлепанцы и пошла босиком по доскам настила, ощущая подошвами их тепло и думая, что уже середина августа, лето подходит к концу и скоро нельзя будет ходить босиком.