Джелси встала и пошла в дом, сделав на площадке крыльца несколько быстрых пируэтов. Я нисколько этому не удивилась – последние годы сестра, пребывая в хорошем настроении, танцевала при каждом удобном случае. Я отошла в сторону и повернулась к маме.
– Итак? – спросила она, выбирая волосы из гребня. – Поедешь с отцом?
– Конечно, – ответила я, по-прежнему чувствуя, что она чего-то не договаривает. Я уже набрала воздуха, чтобы расспросить ее, и тут заметила, как волосы, брошенные мамой на землю, подхватил ветерок, шелестевший в кронах деревьев.
– Вот почему надо всегда расчесывать волосы вне дома. Тогда птицы-матери могут вплетать волоски в свои гнезда. – Она посмотрела на расческу и, складывая полотенце, направилась в дом.
– Мам, – позвала я ее прежде, чем она вошла внутрь. Приподняв брови, мама вопросительно посмотрела на меня, и мне вдруг захотелось поговорить с ней так, как это могла делать Джелси, рассказать ей, чего я действительно боюсь. – Как у него дела?
Мама грустно улыбнулась.
– Я просто хотела найти ему компанию, понимаешь?
Разумеется, я согласилась и мы с отцом поехали в Страудсберг вместе, он сидел за рулем – никаких вопросов по этому поводу я ему не задавала, хорошо усвоив предыдущий урок. Отец относился к этой короткой поездке как к настоящему путешествию. Он зашел в магазин, купил нам жаренный в меду арахис и содовую, и когда мы выезжали из городка, назначил меня ответственной за выбор радиостанции. Последнее было самым неожиданным, потому что прежде, всякий раз, как мы оказывались вдвоем в машине, он либо по «блютусу» общался с кем-то с работы, либо слушал финансовые новости.
Мы приехали в больницу и прошли в онкологическое отделение. Перед кабинетом врача отец сказал, что прием не займет много времени, но прошло уже двадцать минут, а он все не выходил, и я стала волноваться.
Сидеть надоело, и я, пройдя мимо лифта, по лестнице спустилась в вестибюль. Ничего интересного там не оказалось – только написанные маслом портреты основателей и мемориальные таблички в честь крупных пожертвований. Меня поразило, как много людей курило на улице, у входа в здание. Я зашла в магазин подарков и пошла по проходам между стеллажами, рассматривая букеты цветов и радостных плюшевых медведей с надписью поперек живота «Скорее выздоравливай!», и вертушки, на которых стояли открытки с надписями «Думаю о тебе». Прошла мимо отдела, где была выставлена продукция, которая должна была помочь высказать соболезнования, не желая знать, что написано внутри сложенных вдвое открыток с одиноким цветком, птицей в полете или закатом.