Остзейская проблема уходит корнями в историю. Дворяне из небогатых германских княжеств и бывших орденских земель валом валили на щедрую русскую службу. Принцесса Фикхен, будущая Екатерина Великая, буквально заболела от потрясения, попав из своего скаредного европейского закутка в роскошь петербургского двора. Я упоминал уже, что Николай I воспринял восстание декабристов как мятеж русской родовой знати против «немецкой» династии. Неслучайно диктатором восстания был выбран Рюрикович — князь Трубецкой. К несчастью, варяжской решительностью предков он не отличался. А, может быть, это к лучшему. Наши школьные представления о целях и мечтах декабристов несколько романтизированы: «Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы…» Во времена моей литературной молодости классики любили пошутить: «А вы знаете, голубчик, что Пушкин советовал «душить прекрасные порывы»?»
Любопытен в этом смысле проект Пестеля по решению еврейского вопроса в России, который возник после раздела Польши. Так вот, декабрист, придя к власти, планировал собрать всех иудеев империи (тогда более двух миллионов) в одном месте, построить в колонны и пешкодралом отправить в Палестину. На сомнения соратников, мол, кто же позволит им пересечь столько границ, полковник отвечал: «А кто остановит такую орду!» Согласитесь, столетние колебания Романовых по поводу черты оседлости, стоившие им доброго имени в мире, — пустяк в сравнении с «окончательным решением вопроса» по Пестелю, бравшему за пример ветхозаветные депортации народов.
Николай I на свой лад усвоил урок Сенатской площади и после подавления восстания лишь усилил чужеземную партию вокруг трона, объясняя: мол, те же остзейцы служат мне и династии, а русские будут служить России, и к чему это может привести, уже видели! Отторжение коренной элиты от власти лишь умножило ряды тайных и явных недоброжелателей престола. Разумеется, среди немцев мы найдём и Тотлебена, и Дельвига, и Крузенштерна, и Брюллова, принёсших славу Отечеству. Но бывали кадровые ошибки. Так, внешней политикой сорок лет рулил Карл Роберт фон Нессельроде, которого Юрий Тынянов называл «злобным карликом». Родившийся в Лиссабоне и окончивший берлинскую гимназию, Карл так и не научился толком говорить по-русски. За откровенно проавстрийскую ориентацию его именовали министром Венского двора в Петербурге и даже считали «врагоугодником», агентом влияния, выражаясь по-нынешнему. Кончилась «нессельродовщина» предательством Австро-Венгрии, которую Николай I спас от развала в «бунташном» 1848 году, изоляцией России и крымской катастрофой. Некоторые исследователи считают, что на совести Нессельроде, точнее его окружения, включая жену, и гибель Пушкина. Потомок соратника Александра Невского, он, как истый русский дворянин, с африканской страстью выступал против тех, кто «дерзко презирал земли чужой язык и нравы», «жадною толпой» теснился у трона. Поэт сокрушался, что коренное дворянство вытесняется юркими иноземцами: