– Кто ты? – умиротворяющим тоном спросил Уилл.
– Я – Глендис, – чуть слышно выдохнул кельт, как будто дивясь звуку собственного имени. Потом закашлялся, надсадно и хрипло, казалось, грудь его разрывается.
С печальным пониманием Уилл и Хорас взглянули друг на друга – Глендису уже недолго осталось.
– Давно ты здесь? – спросил Уилл, осторожно, капля по капле, смачивая водой пересохшие потрескавшиеся губы кельта.
– Много месяцев… – голос Глендиса был едва слышен, – я много-много месяцев здесь… пробивали штрек.
Юноши снова переглянулись. Должно быть, у рудокопа путались мысли.
– Месяцев? – настойчиво переспросил Уилл. – Но нападения уорголов начались лишь месяц назад, разве нет?
Но Глендис отрицательно повел головой. Попытавшись заговорить, он снова зашелся кашлем и смолк, собираясь с силами, которые быстро убывали. Затем начал, настолько тихо, что Уиллу с Хорасом пришлось наклониться к самым его губам, чтобы расслышать.
– Нас забрали почти год назад… отовсюду. Тайком… человека – здесь, двоих – там… Всего нас – пятьдесят. Почти никого… уж нет. Скоро и я. – Речь его прервалась, ему не хватало дыхания. Это напряжение стоило кельту всех его сил.
Уилл и Хорас продолжали смотреть друг на друга, озадаченные этими новыми известиями.
– Как это так получилось, что никто не знал, что происходит? – спросил Хорас. – В смысле, пятьдесят человек пропали, и все – молчок?
Но Уилл покачал головой:
– Он сказал, их собрали со всей Кельтики, из разных деревень. Так что один-два человека то здесь, то там… на месте, может, и шли разговоры, но всего в целом никто не мог видеть.
– И все-таки зачем это делать? – продолжал Хорас. – И почему теперь они действуют открыто?
Уилл пожал плечами:
– Может, придет что-нибудь в голову, если оглядимся.
Они были в растерянности, не зная, чем помочь истерзанному, избитому человеку, распростертому перед ними. Пока они ждали, взошла луна. Она поплыла над холмами, заливая мост и края расселины бледным матовым светом. Лунный блик коснулся лица Глендиса, кельт открыл глаза и попытался поднять бессильную руку, желая отвратить от себя свет. Наклонившись над ним, Уилл загородил луну.
– Я умираю, – произнес рудокоп неожиданно ясно и умиротворенно.
Поколебавшись, Уилл просто ответил:
– Да.
Это не доброта – солгать, пытаясь внушить человеку напрасную надежду. Кельт умирал, и все они это знали. Лучше дать ему подготовиться, встретить смерть достойно. Слабые пальцы тронули его за рукав, и Уилл взял руку рудокопа в свою, легонько пожал ее, желая, чтобы умирающий человек ощутил его понимание.