– Ну что? Как она? Все нормально? – спрашивают русские мужчины, вытягивая шеи в направлении кушетки в дальнем углу, на которой тихо постанывает Марина. Они смотрят на меня как-то строго, и это мне не нравится.
– Уважаемые месье, – говорю я уверенным голосом, – просьба вам не беспокоиться. Лучше вам выходить и ждать на коридоре. Вы нервировать мадам Марина. Пока все идет хорошо, причин волноваться нет. Если ваши нервы слишком в напряжении, могу советовать вам принять настойку валерианы… – я указала кивком на стеклянный шкафчик в углу.
Честно говоря, я не ожидала, что мои слова окажутся поистине волшебными. Мужчины, словно устыдившись, торопливо покинули помещение, лишь месье Антон проговорил напоследок каким-то глухим голосом, вытягивая шею:
– Мариночка, я с тобой! Не бойся, душа моя! Я… – он покашлял, как бы прочищая горло, но на самом деле борясь со смущением, – я люблю тебя! Знай это…
И он вышел вслед за остальными.
– Оказывается, любит… – усмехнулась Марина, как раз сейчас стараясь отдышаться после схватки. Произнесла она это ворчливым тоном, но я поняла по ее лицу, что ей чрезвычайно приятно это признание, – первый раз это сказал… Представляешь, Люсь?
– Да-да, месье Антон не очень сентиментален, но он очень ответственный мужчина, – поспешила я заверить ее, – он будет хорошим отцом.
– Ты думаешь? – разулыбалась она, светясь от счастья.
– Конечно, – подтвердила я. – Ты только слушайся меня, ладно, Марина?
– Ладно, доктор Люся – самый замечательный в мире акушер-гинеколог – я буду слушать вас и повиноваться… – она тихонько рассмеялась. Но тут же очередная схватка исказила ее лицо гримасой боли.
Честно говоря, я здорово волновалась. Но мне удалось и виду не подать – Марина видела меня сосредоточенной, деловитой, уверенной в себе и своих действиях. Я все время ободряюще улыбалась ей – и она, улыбаясь в ответ, успокаивалась. Это было что-то такое между нами, что делало нас почти родными людьми. Мы были словно сестры, в жилах которых течет одна и та же кровь…
Начались потуги. Забегали назначенные мне в ассистентки местная акушерка Фэра, а также русские девочки Лиза и Ляля, готовя мне ножницы, зажимы, тампоны и прочее.
Фэра, как женщина опытная, вела себя спокойно и не суетилась, даром что бывшая дикарка. Было видно, что в прошлом она приняла немало родов в гораздо худших условиях, чем этот светлый и теплый медпункт, оборудованный на первом этаже Большого дома. В противоположность ей русские девочки вели себя нервно, поминутно ахали и закатывали глаза, но я не стала удалять их прочь. Их оттопырившиеся животы говорили о том, что месяца через два им тоже предстоит рожать, и я подумала, что им не вредно увидеть, что их ждет в самом ближайшем будущем. Хотя им-то будет легче, они женщины молодые, полные сил, не то что мадам Марин, для которой это поздние роды. Я взмолилась о том, чтобы все у этой женщины было хорошо, и покаялась перед Господом за то, что при первой нашей встрече восприняла эту женщину как черствую бесчувственную суку.