– Так точно! – подтвердил начальник инженерной команды. – Пульс, потом давление, ниже частота дыхания, самая нижняя строка – количество потраченных калорий. Больше ее коммуникатор ничего не умеет. Только я не очень понимаю, что с ней происходит, я не медик. Пульс слишком большой вроде…
– У нее кровотечение и травма головы, – перебил его Абрек. – Скорее всего, сотрясение мозга. Наверняка есть переломы. Пульс учащенный, дыхание нестабильное, давление, похоже, падает. Она на адреналине сейчас, как только надпочечники успокоятся – потеряет сознание.
– Она выживет? – Брилёв напрягся еще сильнее.
– Не знаю. Какое-то время она проживет, раз сразу не умерла. А вот сколько конкретно… – попадающий в поле зрения видеодатчика диванчик Снегирёвой шевельнулся, и Абрек насторожился: – Она двигает диван! Зачем, блин?! Такая хорошая позиция была!
На экране диван медленно сместился к двери, ведущей в стационар, и стало видно руки Снегирёвой. Некогда белые рукава медицинского халата были изорваны и густо выпачканы кровью.
– Она подперла диваном дверь! – констатировал Миронов. – У нее двери вовнутрь открываются, она хочет использовать это. Но диван легкий совсем, если несколько человек навалятся на дверь – отодвинут все равно!
– Она поняла, что скоро отключится, – Абрек мрачно наблюдал за неуклюжими потугами ползающей по полу блондинки. – Хочет перегородить входы хоть как-нибудь. Надеется услышать звуки взламываемой двери и успеть открыть огонь, пока террористы будут диван отодвигать. Бесполезно. Если сознание потеряет – хоть отбойным молотком двери вскрывай, не услышит.
Тем временем Снегирёва оттолкала диван вплотную к двери в стационар и, пошатываясь, поползла на четвереньках к столу. Ее рука все еще сжимала пистолет, и блондинка неуклюже опиралась на предплечье. Вторую руку она поджала к животу и старалась не пользоваться ею вообще, видимо, сдвигание дивана вызвало сильную боль. Добравшись до стола, Снегирёва неловко завалилась на бок, переворачиваясь на спину, уперлась в стол ногами и попыталась столкнуть его к другой двери, ведущей в операционную.
– Абрек! – Брилёв едва сумел подавить истеричные интонации. – Думай, как использовать ситуацию! Сейчас террористы не могут ее убить! Можно провести штурм, пока они не добрались до нее опять?!
– Мозг, включи картинку из операционной! – вместо ответа произнес Абрек.
Миронов потыкал пальцами в монитор Брилёва, и настенная панель разделилась на два экрана. Первый, поменьше, продолжал показывать видимую часть комнаты Снегирёвой, второй, более крупный, дал изображение с обеих скрытых камер в операционной. Помещение оказалось набито террористками. Беспалова что-то обсуждала с предателями, для надежности укрывшись за дальним биорегенератором. За станиной среднего биорегенератора, еще не выпустившего пациентку, собрались с десяток мятежниц. Те из них, что были вооружены, занимали позиции в сторону выхода из медотсека, несколько невооруженных ждали, пока закончится сеанс лечения. Возле самого ближнего БР, на замызганном кровавыми разводами и каплями полу, возвышалась жирная туша Заремы, над которой возились четыре тетки с перевязочным материалом в руках.