Над асфальтовой дорожкой горели фонари – но чем дальше Жизель уходила в лес, тем реже они висели. Когда очередной фонарь оказывался за спиной, Таня видела впереди огромную тень Жизели и маленькую свою. Это ежеминутное напоминание о том, какая у нее громадная и физически сильная подруга, успокаивало. Рядом с Жизелью в ночном лесу можно было ничего не бояться.
Дойдя до какой-то только ей понятной метки, Жизель остановилась.
– Теперь по тропинке, – сказала она. – Я пойду медленно. Если хочешь, держись за мой капюшон.
Таня так и сделала. Жизель шла в темноте минуты три, подсвечивая тропинку крохотным фонариком, и ни разу не оступилась. Потом впереди стал виден прыгающий желтый свет – и они вышли на круглую поляну.
Там горел костер. Рядом с огнем на толстом поваленном стволе сидела Кларисса. Неподалеку на сухих листьях лежал развернутый спальник.
– А где Марья Семеновна? – спросила Кларисса.
– Звонила, что задержится, – сказала Жизель. – Пойду ее ловить.
– А чего вместе не подождали?
– У входа лучше не светиться, – ответила Жизель уже из темноты. – Особенно когда больше двух. Арку мусора пасут, у них там всегда тачка припаркована.
Таня села на бревно. Ей было сильно не по себе.
– Клэр, – сказала она, – а может, не надо?
Кларисса засмеялась.
– Боишься?
– Я не то что боюсь… Я просто не до конца понимаю, что это даст. Ну не интересно мне хуемразь пивом обливать, если честно. Может правда не будем?
Слушая свой неискренний жеманный голос, Таня испытывала к себе отвращение. Ей стыдно было признаться, что она трусит, но перестать трусить она не могла.
Кларисса, видимо, поняла ее состояние.
– Ты боишься, подруга, – сказала она, – и это нормально. Даже правильно. Неизвестного надо бояться. Но нельзя позволять страху принимать решения вместо тебя. И говорить твоим голосом.
Таня кивнула. Ее щекам стало горячо от стыда.
– А насчет того, что это даст… Насчет пива ты права, конечно. Это было глупо. Сейчас я покажу тебе кое-что другое.
Кларисса веткой разворошила деревяшки в костре. Огонь затрещал и загорелся ярче.
– Гляди на меня. Не отводи глаз.
Таня послушно уставилась на Клариссу.
Кларисса улыбнулась – еле заметно, только краешками рта. Затем она откинула голову и уставилась на Таню слегка сощуренными глазами. В ее лице, как показалось Тане, появилось что-то надменное и одновременно сладкое. Губы слегка подрагивали, будто она из последних сил сдерживала смех. Веселые глаза блестели.
Таня в очередной раз обратила внимание на то, как красива ее наставница. Под этим углом она не особо походила на негритянку. Но ее лицо не казалось и европейским – скорее оно было античным, египетским или критским, словно Таня смотрела на раскрашенный древний мрамор, озаренный близким пожаром.