– Кокаин этот… – Юра пошевелил пальцами в воздухе. – Чифирь для индейцев, чтобы они камни быстрее носили. Особенно когда жрать нечего, а пирамида большая.
– Может, и мы какую-то пирамиду строим, – сказал я, – только не знаем.
Ринат погрозил мне пальцем.
– Без гнилой конспирологии. Здесь респектабельная лодка.
– Вы как, мужики, до четвертой дошли? – спросил Юра.
– Дошли, – сказал Ринат. – Давно уже дошли. Я в ней в основном и отдыхаю. Всегда искал такое место, где ни одна сука не достанет. И вот нашел. Туда не то что звонки, туда ни одна забота не пролезет. Ни одна печалька не втиснется. Сейф души.
– Точно-точно, – подтвердил я, – вот ты правильное слово нашел какое, Ринат. Сейф. Но мне, если честно, страшновато иногда делается.
– А чего?
– Ну, даже не знаю, как сказать. Как будто я в храм забрался и шашлыки в нем жарю.
Юра красиво отдуплил и шмыгнул носом.
– Ниипет, – отозвался он. – Реквизиция церковного имущества восставшими массами.
– Ну да, – сказал я. – Шутки шутками, но когда мой лысый о прошлых жизнях упомянул, мне даже не по себе стало. А вдруг, думаю, я сейчас что-то такое вспомню и… Че-то как-то…
– А я пробовал, – сказал Юра. – Все нормально.
Тут даже Ринат удивился.
– Прошлые жизни вспомнил? – спросил он. – Правда, что ли?
– Не совсем, – ответил Юра. – Вернее, не свои.
– Это как?
– Там аккуратно рулить надо. Федя правильно говорит, что может крыша съехать. Поэтому я так делаю – просижу час в четвертой, а потом снимаю шлем, бегом к себе и сразу телочку. Дружка только спреем надо опрыскать, чтобы быстро не кончить. И, значит, пристроишься к ней со спины, чтобы лица видно не было, загонишь балду, попросишь не шевелиться – и начинается…
– Что начинается? – спросил я.
– Вспоминаешь. Всех обалденных телок видишь, какие у тебя в прошлых жизнях были. Хоть Клеопатру, хоть Нефертити, хоть Лену Троянскую… Да хоть Еву Браун. Только подумал о ней, и бац, она уже у тебя в руках. Реально завораживает. Это не очень долго длится, правда. Минут тридцать максимум.
– Потом кончаешь? – спросил Ринат.
– Не, я же сказал – со спреем. Проблема в другом. О делах постепенно начинаешь думать, о людях и так далее. А как это говно в голову полезло, считай, все. Cеанс окончен.
– Подожди-ка, Юра, – говорю я. – Ты что, хочешь сказать, что ты в прошлых жизнях был этим, Парисом? Или Менелаем? Фараоном Эхнатоном? А потом Марком Антонием и Гитлером?
– Ну да, – сказал Юра. – Типа того. Тебе что, монах не объяснял?
– Нет, – ответил я.
– Это не ты конкретно кем-то раньше был, а кем-то нет. Ты был всем. Вообще всем. Так, во всяком случае, я понял. Поэтому, когда получаешь доступ к центральному архиву, можно всех вспомнить, кто раньше жил. Ты ими всеми был, Федя. Но не как Федя, а как они сами. Или, можно сказать, как Мировой ум. Мне прошлая жена так объясняла, она йогой занималась и в этих вопросах подкованная была. Мировой ум все помнит.