Растворить много соли в маленькой кастрюльке, как я уже сказал, нельзя. Но вот отразиться в ней может хоть пачка соли, хоть вагон, хоть целый состав. И именно с этими отражениями богатые люди и работают аж с самого бронзового века.
Мы, сегодняшние Калигулы, плаваем мельче, чем былые, но тем же самым стилем. Надо постоянно напоминать себе и другим, что пьешь вино за десять тысяч, а не за тысячу, ибо язык особой разницы не ощутит. Мы пьем, таким образом, не вино, а растворенный в нем нарратив.
Запомни, Таня, это страшное слово – я к нему еще много раз вернусь.
Главное, чем наше время отличается от античности, это тем, что растворимые жемчужины научились создавать и для бедноты – хотя бы в виде дорогих мобильных телефонов. У тебя ведь есть крутой мобильник? Тогда ты знаешь, что такое нарратив продвинутой бедности. Это, конечно, страшновато. При римлянах хозяин раба хотя бы оплачивал ошейник, а в наше время рабы недоедают, чтобы его купить.
Правда, и хозяин у нынешнего раба уже другой – это не кто-то конкретный. Это не человек и даже не злой дух. Хозяин, так сказать, распределен по ноосфере.
Искать точнее бесполезно: если разобраться, мы все в рабстве у нарративов, и у каждой социальной страты они свои. Думаю, что за этим внимательнейшим образом следят – опять-таки не в целях служения абстрактному злу, а для оптимизации торгового баланса. Чтобы продать товар, надо сначала продавить борозду в мозгах.
После этого люди получают радость уже не от «удовлетворения потребностей», как наивно верили советские теоретики, а от приближения своего образа к закачанному в них шаблону. Другими словами, главной потребностью нового человека становится совпадение его отражения с химерой.
Выходит, что мудрец с реальной властью над своим сознанием будет счастливее богача, который в состоянии управлять своим умом лишь окольными методами Калигулы. Чему и учили нас когда-то сказки народов мира… Только где в наше время такие мудрецы?
В сказках, Таня, в сказках.
Деньги – это наркотик, на который сегодня с младенчества сажают всех. Девяносто девять процентов, как ты, наверно, заметила, пребывают в ломке. Один процент вроде бы прется, но…
Ни один наркотик не приносит устойчивой радости. Он дает лишь то, что называется английским словом «high»[14]. Временную, зыбкую и неустойчивую эйфорию, смешанную с постоянно растущим страхом этой эйфории лишиться. Необходимо постоянно увеличивать дозу, и т. д., и т. п. Поэтому над бизнесом во все времена издеваются разные Толстые («много ли человеку земли нужно»), и возразить им по существу трудно.