Геля боялась зайти в ворота — вдруг он уже поджидал ее в потемках с пятидесятирублевой бумажкой, но, на счастье, наружу вывалились пьяные Водищевы, чья дверь выходила на улицу, и с неразборчивой песней двинулись во Двор. Геля обрадовалась им и проскользнула на крыльцо, обмирая от препятствия в виде трех дверей, лишь последняя из которых вела домой.
— Господи! — сказала Геля на манер Бабуль. — Помоги! — и, закрыв глаза, вырвала дверь из коробки. Дальше, до кухни, движение пошло легче.
В кухне оказался Костя, который почти туда не выходил, готовя еду на плитке в комнате.
— У меня пецилия родила, — сильнее от счастья дрожащим голосом сказал он. — Хочешь посмотреть?
Геле было неловко обижать Костю, но ей немедленно пришло в голову, что у него тоже может вырасти, зашевелиться и оттопыриться, и, помотав головой, она ринулась в свое жилище. Ее корежило, как при начале болезни. В Костиных рыбах она уже разбиралась достаточно, и пецилия действительно была прекрасна, горда и всегда взволнованна.
— Померяй температуру, — сказала Бабуль, считавшая градусник лучшим лекарством.
Температура была выше, чем можно мечтать, а это значило, что в ближайшие минимум три дня выход на улицу будет закрыт теми же тремя дверями.
Из страха столкнуться с Мужиком Геля не зафиксировала и первой городской весны. Когда в школу уже ходили без пальто, но еще не принимали в пионеры, а страх не до конца обмелел, мама уехала по турпутевке в Польшу. Турпутевку ей помогли добыть вездесущие военпреды. В пионеры приняли автоматически. Геля на другой же день забыла надеть галстук. Анна Ивановна неожиданно не поддержала созыв по такому поводу совета отряда, председателем которого назначили дочь большого начальника Галку, вопреки птичьему имени напоминающую скорее молочного поросенка.
— Пионеры-герои умирали, но не снимали галстук, — гнусаво, точно Гуня, сказала Галка.
«А если бы сняли, остались живы?» — хотелось осведомиться, но предпочтительнее было промолчать.
Иногда в ней срабатывал инстинкт самосохранения. О нем она узнала от Кости. Про смерть, как теперь представлялось Геле, она знала поболее отличницы Галки, которую привозили в школу на черной «Волге».
Из содержимого чемоданов, по возвращении из Польши вывернувших нутро по всему дому, Гелю заинтересовал предмет самый мелкий, но не имеющий цены — шариковый карандаш. Тонкий, как игрушечная сабелька сиротки Козетты, болотного немаркого цвета, с золотым ободком округ разъема, с синей мазучей пастой внутри стержня, похожего на молодой картофельный росток. Понимая подспудно всю бездну риска, Геля не удержалась и принесла драгоценность в школу.