— А это Павел, — показала Галя на красивый шкаф, плотно набитый книгами.
— Павел? — удивилась я. — Кто же это?
— Павел, дурочка, это был такой царь, — снова засмеялась Галя. — При том царе делали особую — по его вкусу — мебель. Ну а сейчас она как будто опять в моде. Надоел же всем стандарт. Нам-то эти шкафы достались почти в обломках. Но нашелся реставратор. За хорошие деньги. Кстати, не хочешь выйти замуж? А это уже югославский гарнитур, — продолжала показывать Галя, не ожидая моего ответа. — Тоже безумно дорогой — и все-таки добытый по блату...
— Ну, а кто читает эти книги? Ты или муж? — спросила я. — Ведь это за всю жизнь не перечитать.
— А что особенного-то? Это подписные издания, — почему-то слегка смутилась Галя. — Читаем. И есть на что посмотреть. Ты что улыбаешься?
Невольно я вспомнила, как жили мы когда-то в общежитии по шесть девушек в одной комнате — кровать к кровати, почти впритык, даже тумбочки некуда поставить. А тут — великолепное зеркало чуть ли не во всю стену.
— Как ты, Галя, все это сумела за такой ведь короткий срок? Все ведь надо было добыть...
— А что особенного? Очень просто, — засмеялась Галя. — Жить надо боевито, с огоньком. С живинкой в теле. И — не зевать. Ну, давай садись, поговорим по делу. Главное для меня сейчас — собака. Запомни, ее зовут Вика. Во-первых, она очень дорогая. За нее отданы большие деньги. А во-вторых, она сейчас беременная, готовится производить потомство...
«А ты?» — хотела я спросить Галю. Но не решилась. Побоялась, что она обидится. Но странным мне все-таки показалось, что в такой большой квартире нет детей. И, наверное, не предвидятся — Гале, как и мне, уже хорошо за сорок.
— Так вот насчет собаки, — продолжала Галя. — Ей требуется не просто еда, а выбор еды. С витаминами. Ну, это я тебе оставлю список и деньги. За мебель я не так беспокоюсь, как за животное. Хотя мебель у нас, ты сама видишь, уникальная.
— Какая? — переспросила я.
— Уникальная, — повторила Галя. — Мы ее собирали по частям и вот, видишь, создали кое-что постепенно. Нам помог тут один интересный мастер. Да, кстати, я тебя уже спрашивала, — ты не хочешь выйти замуж? Поздно? А ты подумай. Могу дать адрес. Ой, я, кажется, опаздываю, — спохватилась она. — В четырнадцать тридцать меня ждет народ...
Сели мы опять в ее «Москвич», чтобы доехать сперва до моего института, а потом она поедет дальше — по своим делам. И тут, в автомобиле, я почувствовала себя неловко. Зачем, думаю, морочить человеку голову. Ведь никогда я не буду воспитывать ее собаку. Просто не могу я это, не умею. И не хочу. А сказать прямо мне было неудобно. И я сказала, вылезая у института: