— Тоже мне, деревенщина, — проворчал он вслед, — корчит из себя недотрогу. Знаем мы вас…
Когда Ганга отнесла на кухню чисто вымытые таз и тряпку и уже собиралась выйти из гостиницы, к ней подбежал запыхавшийся парень, который пытался приставать в коридоре. Девушка приготовилась дать ему достойный отпор — она была не из робкого десятка, — однако злобно ощерившийся верзила сказал ей такое, что Ганга сразу растерялась.
— А ну-ка стой, воровка!
— Что?
— Ты убиралась у меня в комнате?
— Да, я.
— Отдавай мои часы!
Это несправедливое обвинение потрясло девушку до глубины души. Обвинить горянку в воровстве… Она опустила руки, губы ее задрожали, как у несправедливо обиженного ребенка.
— Ну, что молчишь? — заорал Санджей. — Украла часы и думаешь, что никто не узнает?
— Какие часы? — наконец вымолвила Ганга.
— Такие, — ухмыльнулся громила, — они лежали на столике перед кроватью.
— Я не видела никаких часов!
— А-а, украла, да еще и отпираешься! А ну-ка, пойдем со мной, красотка!
Санджей ухватил ее повыше локтя и потащил за собой. Верзила воровато огляделся по сторонам. Не заметив никого в коридоре, он подтолкнул девушку к открытым дверям комнаты, которую она только что убрала.
— Куда вы меня тащите? Я не пойду! Отпустите мою руку! — кричала горянка, но никто ее не слышал. В этот час студентов в лагере не было.
— Иди, иди. Я тебе покажу! Все вы тут воры! Сейчас позову полицию, живо признаешься!
— Пустите меня, пожалуйста. Я ничего не брала.
Но Санджей втолкнул девушку в комнату и закрыл за ней дверь. Некоторое время верзила прислушивался, приложив ухо к створке. С довольной ухмылкой он наслаждался криками беспомощной жертвы, предвкушая еще большее удовольствие.
— Откройте!
— Я открою и с полицией все улажу, только тебе придется со мной рассчитаться…
Санджей произнес это с такой интонацией, что не оставалось никаких сомнений в его намерениях. Он был уверен, что испуганная горянка станет легкой добычей. Подумаешь, местные девчонки отличаются легкими нравами, и для нее не будет такой уж особенной потерей, если она проявит благосклонность к городскому парню. А он, уж так и быть, даст ей даже немного рупий и не заявит в полицию…
Девушка поняла, наконец, что умолять о сочувствии негодяя бесполезно. Она подскочила к окну, распахнула створки и позвала на помощь:
— Кто-нибудь, помогите мне!
Ей повезло. Нарендер вернулся в лагерь за приборами и услышал голос, который различил бы из тысячи. Только теперь это была не песня любви, а крики отчаяния.
Бросив все, он побежал на голос любимой.
— Ганга, что случилось?!