Мои живописцы (Лимонов) - страница 8
Лунатические мадонны держат своих воистину пластмассовых голышей, вид у них непроснувшихся или только что проснувшихся не матерей, но кормилиц. Ну не мадонны они. Матери же, скорее всего, сидят в ванных или пересекают каналы, спеша к подружкам…
Молодой венецианец в красном на чёрном фоне. Какой-то русско-финского вида Христос, поверху внизу нюхают друг друга кролики: белый и песочного цвета, и городок с католической, как стоящий глист, колокольней справа, — это всё труды Джованни Беллини. Не следует забывать, что живописцы прошлого не оставили нам все свои работы в одном помещении, но что работы были разбросаны по разным заказчикам, переходили по наследству, продавались, возможно, неверно идентифицировались и, наконец, предстали нам, нашим поколениям, сведённые более или менее правдиво в одну группу, как творения Джованни Беллини, венецианца.
Вот для картины «Алтарь в Барбариго» позировала не кормилица, но мать младенца. И фигур много, два ангела, три старика, апостолы… всё дорого и тщательно.
>Портрет Фра Теодоро да Урбино 1515 г.
«Святой Доминик» с орхидеей и розовой книгой в чёрной рясе и в чёрной шапочке.
«Экстаз Святого Франциска». Скала, поросшая растениями, вход в пещеру, где он обитает.
Франциск вышел, весь обращён туда, где что-то видит поразительное или возмутительное, ладони повёрнуты туда же, куда и лицо. Ряса, босые ступни из-под рясы. Череп на самодельном пюпитре за святым Франциском. Вдали на холме — крепость и некие аркады, возможно, мост. Отшельник рядом со средневековым городом.
«Священная Аллегория» — картина как сон.
Некая терраса над озером, пол — как в игре (в нарды?).
>Священная аллегория 1490–1500 г.
В центре деревце и играют четверо детей.
Справа пришли длинноволосый старик и юноша в повязке на бедрах, в плече юноши — стрела, это Святой Себастьян. В левой стороне картины ещё шесть фигур, три из них женские, один с мечом, старик за оградой стоит и смотрит на террасу, на играющих детей. Вдалеке — замок.
Я вот думаю, что средневековые живописцы были крепкоголовы. Ведь сколько нужно было труда вложить, чтобы изготовить своё визуальное видение. Предполагаю, что у них были свои методы смешивания красок.
В юности я часто ночевал в художественных мастерских друзей, однажды спьяну улёгся в своём единственном чёрном пиджаке на свежую палитру. Происходило это на улице Малахитовой в Москве. Пиджак, обнаружилось к утру, был безнадежно испорчен и долго ещё стояла в дыхательных путях и в лёгких тяжкая арома масляных красок и скипидара.
По сути живописцы как маляры занимались грязной работой воплощения своих легчайших нематериальных dreams.