Когда один из членов племени умирал, в деревне проводили пышный обряд кремации. Карл присутствовал на одном из них и вспоминал о нем с большим воодушевлением. Тогда хоронили старика, который скончался собственной смертью. В среднем продолжительность жизни в племени составляла порядка сорока пяти лет. Люди сложили большой костер в центре деревни. Женщины принесли урны с чичей и пели траурные песни. Тело умершего, на поясе которого висело пять высушенных голов, бросили в огонь.
«От запаха горящей плоти меня едва не стошнило, – сказал Карл, скривившись, – но я не подал виду. Я не хотел, чтобы они заметили, что мне было противно».
Женщины что-то невнятно причитали, пока мужчины танцевали под бой барабанов и ревели, имитируя вой животных. Периодически они подбрасывали дров в костер. Затем женщины притащили камни. Несколько мужчин потушили огонь с помощью широких листьев и вытащили раскаленные кости. Они разделили кости между женщинами, которые размалывали их на камнях. Затем получившуюся пудру засыпали в урны с чичей. После этого всем участникам церемонии вручили по миске из тыквы, в которую засыпали желтую пудру.
«Я к этому даже не притронусь», – подумал я, но дон Матиас, словно прочитав мои мысли, сказал мне: «Пей, Карл, если хочешь уйти отсюда живым. Только не разжимай зубы». Вскоре я понял, что он имеет в виду: кое-где на костях все еще оставались несмолотые куски плоти.
«Мужчины расселись вокруг костра и что-то курили, я не знаю что, но оно было завернуто в сухие листья и имело резкий запах. Они предложили и мне покурить. Естественно, я не мог отказать им. Дон Матиас предупредил меня, что это был очень опасный наркотик, и я мог навсегда попасть под его эффект, поэтому он посоветовал мне курить так, как это делал он: задерживать дым во рту, но не вдыхать в легкие».
«Дым обжигал рот, глаза начали слезиться. Я громко закашлялся, но никто не засмеялся, откровенно говоря, никто даже не обратил на меня внимания. Они словно смотрели в пустоту и молчали. Лишь один из них время от времени что-то выкрикивал. Через полчаса мы с доном Матиасом покинули деревню, но никто, похоже, этого даже не заметил».
Когда Карл закончил рассказывать, у меня мурашки пошли по коже, но несмотря на это, я жаждал лично побывать там и увидеть все воочию. Я с удивлением обнаружил, что Кевин и Маркус заснули, не дослушав историю до конца.
Утром, когда я проснулся, я увидел, что Карл, как и прошлым утром, разжег вчерашний костер и поставил на огонь котелок с кофе. Карл никогда не будил нас и не просил помочь ему. Он приглядывал за нами, словно мы были его детьми, – Маркус совершенно справедливо окрестил его «папашей».