Коротая время, Пипке медленно ходил по аллее и думал о своем. Хорошо там, где есть фабрика или завод, где можно устроиться на работу. А в этом дачном Грослау? Одна лишь колбасная, и та на замке. Хотя бы Марту взяли на работу. Все-таки было бы облегчение. Но где там! Разве примут! Жена солдата, награжденного «Железным крестом».
Из ворот военного городка вышла Марта. Эмма бросилась к ней.
— Мамочка, как?
Мать быстро спрятала в сумочку носовой платок, облегченно вздохнула.
— Все хорошо. Работа есть, дочурка.
Пипке, растерянный, смущенный, подошел к супруге.
— Ты… Тебя приняли?
— Да. Я буду уборщицей. В гостинице офицеров.
— Ты? В гостинице русских?
— А что? Ты недоволен?
Пипке ничего не ответил. Всю дорогу до дому он гадал: а хорошо это или плохо, осудят его горожане за то, что жена будет работать в гостинице у русских, или теперь до этого никому нет дела?
Только дома, за обедом, он, все еще боясь, что жена рассказала о спрятанном «Железном кресте», спросил:
— Что ты говорила там обо мне?
— Я сказала, что ты сидел дома и набивал обручи на бочки.
— А еще?
— А еще, что ты бунтовал с костылем против Гитлера и кричал: «Долой войну!»
Пипке благодарно поцеловал руку жены.
— Ты умница, Марта. Не зря я на тебе женился.
— Да уж, видит бог, не ошибся.
Ганс был в восторге от находчивости жены, от того, что она так ловко обвела русского офицера. А между тем беседа Марты с русским политработником Кольцовым протекала совсем иначе. О, Марта никогда не забудет этот день, этот час! Усталая, голодная, она шла по военному городку с твердым намерением любой ценой найти работу. И потому, как только солдат, сопровождавший ее до кабинета, удалился, она упала на колени перед молодым майором и, стыдясь, задыхаясь от слез, заговорила:
— Я Марта Пипке. Жена ефрейтора. Он служил в похоронной команде. Награжден «Железным крестом». Верит в чудо. Прячет крест в яме. Но при чем мы? Мы с дочерью. Дайте мне работу. Возьмите все. Я перед вами. Я еще молода…
Бледное, с темной родинкой на щеке лицо майора залила краска. Он отвернулся и тихо, но сердито сказал:
— Встаньте. Иначе я не буду вас слушать.
Марта встала. Стыд жег ее лицо. Ей было очень неудобно и за свое платье с большим декольте, и за те слова, которые, стоя на коленях, сказала этому молоденькому, в сыновья гожему майору. О, что он подумает о ней? Может, скажет: непорядочная женщина, легкого поведения? Какой позор!
Марте почему-то вспомнился случай из ее девичьей жизни. Ей шел еще только пятнадцатый год, когда в помещичье имение, где она работала прислугой, приехал сын помещика Карл, окончивший пехотное училище. Марта и раньше подмечала, что он неравнодушно посматривает на нее. Теперь же Карл вовсе не давал проходу. То ущипнет за руку, то потреплет за волосы. А однажды, когда в доме никого не было, полез целоваться. Она не могла стерпеть нахальства этого самодовольного, пропахшего пудрой и духами офицера. Хотя непослушание и грозило увольнением со службы, она, нисколько не задумываясь, влепила сынку помещика звонкую пощечину. О, она никогда не забудет, как ему было стыдно! Он стал красным, как вареный бурак, и тут же вылетел из спальни.