— Да что ж… Хвалитесь вы, хвалитесь, а вот к поварихе Катре подойти боитесь.
— Кто? Я? — вскочил Решетько. — Да когда это было, чтоб я боялся ее? И с какой такой стати мне перед нею в зайцах ходить?
— Это все слова, — подзадорил Максимыч. — А ты на деле докажи. Вот поди к ней в вагон и вечерок посиди. Кстати, она что-то нынче спрашивала про тебя.
— А что? — тряхнул рыжим чубом Решетько. — Вот возьму и пойду. Только чтоб после не ругали, коль оставит… на ночь меня.
— Нет. За что же? — повел плечами Максимыч. — Парень ты холостой, близко не стой, да и она невеста. Так что ступай. На всю ночь увольнение тебе даю.
…Вечером, когда стемнело, Решетько надел новое обмундирование, окропил себя одеколоном и отправился на свидание к поварихе Катре. Однако минут через десять он вернулся в вагон злой и молчаливый. Тихо сняв сапоги, попытался было незаметно влезть на полку, но его окликнул старшина.
— Ну как, сходил?
— Сходил, — буркнул Решетько. — Советую вам сходить.
Старшина понимающе улыбнулся. Свидание состоялось. Подосланный вместо Катри Иван Плахин, видно, крепко намял Степану бока.
16
Незадолго до наступления на Квантунскую армию у главкома советских войск на Дальнем Востоке состоялось совещание командующих войсками фронтов и армий. Пробыл на нем Коростелев два дня и вернулся сияющий, довольный. Сразу же из машины зашел к члену Военного совета Бугрову.
— Ну, Матвей, приговор по Квантунской объявлен, — сказал он еще с порога. — Завтра трогаемся.
— А как наш замысел? — спросил Бугров.
— Все утверждено с небольшими поправками. Давай твою карту.
Бугров расстелил на рабочем столе большую, свисающую до пола карту дальневосточного театра военных действий. Коростелев с карандашом в руках склонился над ней.
— Главный удар наносится по флангам Квантунской армии, — начал он. — С востока силами 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов и с запада — войсками Забайкальского фронта и частями монгольской армии. Обе группировки в районе Чунчиня соединяются и закрывают котел. Одновременно вот сюда и сюда выбрасывается крупный воздушный десант и… здравствуй Порт-Артур!
— Чудесно! — похвалил замысел главкома Бугров. — Смело и реально. Ну, а как у нас со временем?
Коростелев посмотрел на часы.
— В двадцать ноль-ноль во машинам. Ты со мной или передумал?
— Нет, как условились. Я с гвардейским корпусом.
Коростелев протянул руку.
— Ну, добро. До встречи на сопках Маньчжурии!
17
В назначенный час войска армии двинулись в исходный район для наступления. Нелегок был путь через леса и горы. Едва преодолевали одну, выжженную, подметенную ветрами гору, как вновь вырастала другая, и, как назло, еще более высокая и пуще прежнего крутая. Жара и кручи изнурили бойцов, и они молча брели по узкой, вьющейся спиралью дороге. Только бывалый ефрейтор Степан Решетько, протопавший с ротой от Волги до Эльбы и убереженный судьбой от всех пуль и осколков, не унывая, вызванивал подковками сапог и был не прочь побалагурить с новичками.