— Детишкам от нас что-нибудь купи.
Если женщина удивленно смотрела на Ефима, одобряет ли он Иосифа, тот говорил строже:
— Бери, бери! На детишек даем.
Ефиму перечить боялись: чародей! Такое за ним тянулось издавна. То забудут, что он владеет тайным словом, способным и добро нести, и карать, то вдруг вспомнят.
Конечно, никаким колдуном Ефим не был. Напраслина это. Когда-то сам ее на себя возвел — была ситуация, местные парни столярный инструмент воровали, надо было как-то их остановить, вот и придумал небыль: колдун, знали бы с кем связываетесь... Придумал — в детстве с нищими много по свету хаживал, всякого наслушался и насмотрелся — и о колдовстве тоже, так почему не припугнуть?
«Чародей!» — потом долго в деревне за ним тянулось...
А попал он сюда, в Гуду, можно считать, случайно. Уже парнем, в поисках заработка бродил по свету с товарищем. Где что-то строили, где пахали, а где убирали — коль здоров и силен, то в одном месте, то в другом можно найти работу.
Однажды объявились в Гуде. Деревня как деревня, люди живут, землю пашут, рыбачат, строятся... А пришлые, говорят, в этом деле мастера. Нашлись хозяева, кому они были нужны.
В деревне как: коль новые люди, так к ним — с вниманием, с присмотром, дескать, это хорошо, что мастеровые, а так что за птицы? Оказывается, холостяки, вечерами не прочь на гулянье прийти да с местными девчатами сплясать. А те нет-нет да и посматривают с улыбками на чужаков — ребята видные, при костюмах, в сапогах, не то что свои: в чем дома, в том и на вечерки. Вот и решили однажды гуднянские кавалеры проучить чужаков: увели инструмент. А инструмент дорогой, как у стоящих мастеров, где его здесь купишь?
Долго думал Ефим, как быть, и надумал: пущу слух, что колдовским словом владею. А что? По земле хожу, можно сказать, бродяга, черный, словно смолье, видел, старые женщины поглядывают с опаской (как бы чего на живность не наслал). Вот и сказал однажды Ефим на вечеринке товарищу так, чтобы все услышали, дескать, слово тайное знаю, напущу на того, кто инструмент увел, он его назад в зубах притащит, да еще волком будет выть...
Вернули инструмент, подбросили под ворота сарая хозяина, в котором ночевали Ефим с товарищем. А чародеем еще долго Ефим значился. Тем более, и подтверждение этому было: знали сельчане, что вскоре после случая с инструментом Ефим своим только ему ведомым словом местную девушку чуть ли не с того света вытащил, а потом и в жены взял. (На ту девушку после испуга хворь навалилась, да такая, что и свои, и чужие знахари перед ней были бессильны, а он враз ее на ноги поднял.)