Интересно, скажет ли Катя, что видела его, или нет?
Впрочем, если даже и скажет, так вряд ли Ефим поверит ей. Засомневается: не обозналась ли? Да и односельчане, наверное, уже давно в мыслях похоронили его. Откуда им знать, что в ту ночь, когда разыгрался паводок, когда изгнали его с островка, он чудом спасся? И то, что пережил тогда, не каждый молодой выдержит...
Иосиф сидел на лавочке до того времени, пока не начали сгущаться сумерки. Вокруг было тихо, на улице уже не было ни людей, ни машин.
В небе высыпали первые звезды, в мягких редких облаках скользил бледно-желтый полозок луны. В домике не зажигали света.
Иосиф почувствовал, что тело начинает пощипывать холодок: старенький, тонкий пиджачок не согревал.
Он подвигал больной ногой — отпустило, можно идти.
Вновь подумал: где бы переночевать?.. Решил, заночует на лугу в стогу. Правда, там, в низине, где стоят стога, недалеко от реки, холоднее, чем в городе. Но это не пугало, дождется утра, не замерзнет. А как только начнет светать, пойдет на шоссе, остановит попутку, вернется на хутор. Пока не отойдет ягодная пора, из Кошары — ни шагу: женщины ездят продавать ягоды, попадаться им на глаза ни в коем случае нельзя! Все разладят. Хуже того, еще беду накличут. А ближе к зиме, когда ни ягодников, ни грибников на базаре нет, вновь поедет в город. Придет на базар, станет на Теклюшкино место — он должен сделать то, что задумал...
Иосиф тяжело, словно нехотя, поднялся с лавки. Постоял, подождал, пока окрепнут ноги. Уже было решился двинуться дальше, как скрипнула калитка, со двора вышла женщина. Она тихо подошла к нему, остановилась в двух шагах и молча посмотрела в лицо.
Он растерялся: не предводительница ли?.. Неожиданно женщина сказала:
— Добрый вечер, дядюшка. Тебе, наверное, плохо?
Он не сразу понял, откровенно ли спрашивает, а когда понял, что откровенно, пересохшими губами ответил:
— Добрый вечер. Нет, это я так на вашу скамейку присел. Вы уж простите меня. Немного приустал. Не подумайте ничего плохого.
— А я и не думаю, — сказала женщина. — Я тебя через окно увидела. Думаю, откуда-то издалека, не наш. Наших всех знаю, город небольшой, а я здесь давно живу.
— Нет, не ваш, — признался Иосиф. — Но не так уж издалека. Всего вам хорошего.
Он собрался пойти, но женщина остановила его:
— Куда же против ночи? Пошли в дом. Переночуешь, а утром — ступай себе с богом. Я и котомку в дорогу соберу, есть с чего собрать: огородик свой, дочь работает.
— Нет, нет! — замахал он руками, и свободной, и той, в которой держал костыль, и упал бы, если бы она не поддержала его под локоть. — Как-нибудь перебьюсь, не впервой.