Шофер, молодой парень, выйдя из кабины, почти втянул его, уже выбившегося из сил, в машину, довез до нужного места. Иосиф попросил остановиться, парень помог вылезти из кабины, а когда признался, что платить нечем, шофер вдруг вложил ему в руку несколько рублей: «Возьми, дядя, и ни о чем не думай».
Взял машинально, глухо молвил: «Спасибо за все». Получилось, будто прохрипел, словно перехватило горло. Повернулся, ткнул под левую руку костыль, не спеша двинулся к болоту. Отошел с десяток шагов, как сзади услышал:
— Подождите, подвезу куда надо!
Остановился, повернулся, посмотрел на шофера: молодой, из-под шапки форсисто выбивается непослушный овсяный чуб, но смотрит на Иосифа растерянно, — прокашлялся, ответил:
— Спасибо, не надо. Добра тебе и всем, кто у тебя есть. Сам еще смогу дойти. А дорога здесь вскоре кончается, ни пройти ни проехать. Только я ее знаю. Сам проложил. Через болото, через зыбь, через трясину. Дурмана там, багульника много. Для того, кто не знает, — гиблые места.
Почему сказал о багульнике, дурно пьянящем голову, если долго среди него находиться, не знал. А то, что сам через болото к хутору дорожку проложил, — правда. Это когда-то, чтобы сплавать в город к Архипу, к своей долбленке ходил иным путем, проложенным еще хозяином. Ефим подсказал тот путь. Долго ходил, привык к нему. А когда постарел и почувствовал, что уже тяжело плыть против течения, решил проложить дорожку от хутора к шоссе через это, еще более гиблое болото: будет легче добираться в город.
Вспомнил: в лихие времена старики сказывали так: «Чтобы следа твоего дурной глаз не видел, сбей из жердочек две небольшие площадки — тебя удерживать должны. Привяжи одну к другой, неси к трясине. Одну брось в нее, другую держи в руках, ступи на ту, что в болоте. Держит тебя? Тогда брось в трясину другую, стань на нее, а первую вытяни, и — наперед. Так и иди».
Вроде никакой особой хитрости здесь нет. Но такое «бесхитростное» приспособление спасало местных жителей от чужаков-завоевателей: до нужного часа прятались в непроходимых болотах, а потом, собравшись вместе, шли на непрошеных гостей...
Уже давно ходил Иосиф из хутора к шоссе и обратно, используя площадки. И сейчас, бросая их в болото, чередуя, двигался к хутору. Идти было тяжело. Под конец то ли от багульника, то ли от бессонной ночи и усталости сильно кружилась голова. Еле выбрался на сухое, а выбравшись, не стал прятать площадки (кто сюда зайдет?), побрел к хутору. Придя к избе, упал на землю возле порога в сени, застонал: «Что же это за жизнь такая?!. Скорее бы умереть, да чтобы сразу, чтоб не лежать в бессилии, зная, что и воды никто не подаст».