Машина покатила по Амариллис-драйв. Когда проезжали мимо парка, Майк уставился на скамейку, где мистер Говард посоветовал ему надеяться на лучшее. Говорил — в конце концов все будет хорошо по-настоящему. Говорил — вряд ли до этого дойдет. А вот дошло. Майк смотрел в окно, и в голове у него было пусто.
— Майк? Что-то ты притих, — сказал мистер Говард.
Он тоже знал?
— Устал просто. — Майк отвернулся, стараясь привести мысли в порядок.
Если его и примут в оркестр, все равно ему нельзя поступать, ведь тогда Фрэнки некуда будет деваться, кроме как в государственный приют. А если не примут — их обоих отправят назад, к Бишопу. Но этого тоже нельзя допускать, по той же самой причине.
Что делать?
Сначала мелькнувшая в голове мысль показалась дурацкой.
Но к тому времени, как они заняли свои места у самой сцены вместе с двадцатью другими финалистами и их семьями, мысль успела укорениться.
В глубине зрительного зала распахнулись двери. Филадельфийский оркестр губных гармоник строевым шагом двинулся по проходу колонной по два. Все в них было великолепно: синяя форма, как у кадетов, блестящие пуговицы, шляпы, до блеска начищенные ботинки. Оркестранты промаршировали к сцене, размахивая руками в такт шагам. В левой руке каждый держал сверкающую губную гармошку. У самой сцены они разделились: одна колонна свернула направо, другая — налево. Музыканты поднялись на сцену по лесенкам с обеих сторон и заняли свои места на возвышении.
Тогда на сцену вышел мистер Альберт Н. Хокси. Зал взорвался аплодисментами, а ведь оркестр еще не сыграл ни одной ноты. Мистер Хокси взмахнул дирижерской палочкой. Мощный звук наполнил весь театр — словно разом вступили все инструменты симфонического оркестра. Играли бодрый марш, который специально для них написал композитор Джон Филип Суза.
Они и в самом деле были потрясающе талантливые. Майк слушал, чувствуя одновременно сожаление и решимость. Он знал, что у него не будет возможности поступить к ним в оркестр.
Музыка росла, ширилась, и вместе с ней рос его новый план.
Майк встал среди ночи, оделся, сложил в чемоданчик свои вещи и вещи Фрэнки.
Взял одежду, несколько книг, жестяную коробку, привезенную из приюта, и губные гармошки. Свою он сунул в нагрудный карман. Посмотрел на Фрэнки — тот мирно спал. Тяжело забирать его из дома, где ему было так хорошо. А что делать?
Майк дождался половины пятого утра, чтобы Фрэнки хоть немного отдохнул. Впереди долгий день, и неизвестно еще, когда и где они будут спать в следующий раз.
Он легонько потряс брата за плечо и шепнул: