— К Эрнсту приходил гитлеровский сотрудник. Его заставили официально вступить в национал-социалистическую партию, иначе фабрику закрыли бы. Сам-то он не нацист, я его много лет знаю.
— А если бы он не согласился, что бы ему было? — спросил Фридрих.
— За открытое выступление против политики Гитлера? Отправили бы в Дахау. Там полно противников Гитлера. Дахау называют «воспитательно-трудовой лагерь», а на самом деле это тюрьма, где людей морят непосильной работой. На воротах надпись: «Труд освобождает», а надо бы: «Труд тебя закопает». Ну, а что бы ты сделал на месте господина Эрнста?
Дядя Гюнтер вернулся за свой рабочий стол, качая головой.
Фридрих тоже снова взялся за работу. А в самом деле, что бы он сделал? Стал бы нацистом, против собственных и отцовских убеждений, чтобы спасти рабочие места тысяч людей? Стал бы он нацистом, чтобы спастись от тюрьмы и, может быть, от смерти? Фридрих никогда раньше не задумывался о таких вещах. Его кольнуло чувство вины от мысли, что он скорее всего поступил бы так же, как господин Эрнст.
Протирая до блеска губные гармоники, он стал обращать внимание на изображенные на них звезды, которых скоро уже не будет.
— И вам тоже счастливого пути, — шептал Фридрих.
— Будешь обедать со мной и с нашими? — спросил дядя Гюнтер, когда прозвучал гудок на обед.
Гюнтер сдернул с себя рабочий фартук и схватил судок с едой.
— Нет, дядя, спасибо! У меня тут есть друзья, я с ними всегда обедаю.
Дядя Гюнтер покачал головой:
— Да, твой отец рассказывал. Ну, иди. Но только если когда-нибудь я смогу с ними познакомиться! А еще лучше пообедать ими.
Фридрих улыбнулся и убежал. Он знал, что дядя просто дразнит его.
Вокруг фабричных корпусов и через обширный луг Фридрих вышел к пруду. На другом берегу виднелся густой лес.
Фридрих пробрался через кусты к своему любимому месту. Сел на поваленное дерево, и к нему из леса, переваливаясь, выбежали три водоплавающие птицы — серощекие поганки. Фридрих стал кидать своим прожорливым друзьям кусочки хлеба.
Пока он ел, поднялся ветер. На солнце наползли тучи. Поганки пронзительно закрякали.
— Дамы, будете моими слушательницами? — спросил Фридрих. — Пожалуйста, ведите себя прилично на концерте!
Птицы не обращали на него внимания. Перекликаясь между собой, они подбирали с земли крошки.
Протяжно зашумели сосны. С дровяного склада неподалеку слышался звонкий стук молотка по металлу.
Кряк, чвивить,
Шух, шух, шух,
Дзинь, дзинь, дзинь, дзинь, дзинь, дзинь, дзинь.
В этом ритме Фридриху вдруг послышалась… «Колыбельная» Брамса. Он стал тихонько напевать мелодию, потом взял первый попавшийся прутик, закрыл глаза и поднял вверх руки. Представил себе оркестр. Правая рука с прутиком отбивала ритм, левая подавала сигналы разным инструментам. Вот она словно хлопнула по столу — вступают струнные, взмах — деревянные духовые, резкий поворот запястья — медные инструменты, тычок указательным пальцем — арфа.