— Иоанн! — Сердце у Важены неожиданно дрогнуло, и она поняла, о чем говорил ей Эгра.
«Заботится обо всех, а на себя сил не хватает…»
Подойдя вплотную к жениху, она попыталась заглянуть ему в глаза, сразу утонув в их сером омуте.
— Да что с тобой?! Кто-нибудь, принесите воды!
— Оставьте нас с ней! Прошу всех отойти, кроме десятников своих… — Дождавшись, когда по его просьбе все озадаченно отодвинулись шагов на двадцать, Иван перешел на шепот и стал торопливо перечислять все выгоды союза их народов. Сбившись, он неожиданно забыл, о чем говорил, и поманил пальцем Пельгу и Эгру. — Раз не люб я тебе, то заведи себе ребенка от того, кто тебе по нраву, а десятники мои поклянутся, что это мое дитя и я был с тобой! А также воспитают его как моего сына или… или дочь!
— О чем ты?! Люб не люб! Раз тебе обещана, то только твоей и буду! Буду! Слышишь?!
Она в ярости отступила назад и застыла, заметив, как Пельга бросился к ногам полусотника. На мгновение засунув пальцы за голенище его сапога, десятник вскинул их и стал неверяще рассматривать маслянистую жидкость, стекающую с его ладони. В глазах у Важены поплыло, и она вскинула руки к вискам, пытаясь сфокусировать взгляд и осознать, что так потрясло воина. Однако ее разум отказывался постигнуть увиденное, и лишь ладони сами собой скатились вниз по лицу и прижали к губам просящийся с них вскрик.
— О чем я?.. — покачнулся ее жених. — Да ни о чем, просто устал… надо бы чуток отдохнуть, полежать…
Иван коротко вздохнул и повалился лицом вниз, широко открытыми глазами встречая летящую ему навстречу сухую, прибитую к земле траву. Неопоясанная кольчуга задралась и явила окружающим торчащий в боку полусотника обломок клинка, по долу которого густыми каплями стекала на землю густая, ярко-красная кровь.
— Что нового?
Тимка присел на бревнышко рядом с Вовкой, осторожно поставил посуду на землю и поерзал, устраиваясь удобнее. Конец лета выдался холодным, и оба нахохлились, будто воробьи на жердочке, пытаясь плотнее запахнуться в овчинные душегрейки. На свой вопрос ответа он не ожидал, виделись они третьего дня, и вряд ли в Болотном могло за это время произойти что-то новое.
— Да ничего… Что-то по поводу дяди Вани есть?
— Откуда? — Тимка вытащил из-за голенища ложку, пожал плечами, но неожиданно встрепенулся: — Разве что воевода в очередной раз на Эгру собачиться стал на дружинном дворе…
— Что так?
— Да Трофим Игнатьич Иванову полусотню хочет раздербанить к следующей весне.
— Разве можно? — вскинулся Вовка.
— Нужно! — кивнул Тимка, с шумом отхлебывая обжигающую рот похлебку. — Он многих из них десятниками собирается ставить в другие подразделения, а самого Эгру и Пельгу хочет назначить полусотниками и заставляет уже сейчас искать себе людей по сурским землям и низовым черемисам.