Он бодро прошагал к балконным дверям, распахнул их, и через мгновение огромная чёрная птица неизвестной породы сорвалась с перил и устремилась ввысь, в небо Эрминара.
— И вам счастливого полёта, — пролепетала я.
Потом ринулась к холодильнику, извлекла оттуда огромный бутерброд — как и задумывалось! — с зелёным салатным листиком, с помидоркой, огурчиком, сыром и ветчиной, и впилась в него, на несколько дивных минут позабыв о перипетиях этого дня.
Вечером, когда стемнело, вернулся Кайлеан. Он — как нормальный человек! — вышел из двери лифта с объёмистым бумажным пакетом, который держал за верёвочные ручки. (Кайлеан был чисто выбрит и переодет во что-то чёрное, фэнтезийное. Ему шло, но выглядел он ещё более уставшим и замученным, чем утром.)
Я так обрадовалась, что чуть не бросилась ему на шею, но вместо этого чинно села за стол. Признаться, я немного трусила. Мне предстояло рассказать, как я «хатшепсутнула» его родича.
Кайлеан дошёл до дивана и рухнул на него, уронив пакет на пол. Он как-то весь растёкся по сидению, откинул голову и прикрыл глаза ладонью.
— Я принёс вам одежду. Там немного. Завтра будет остальное. Много.
— Спасибо, Кайлеан Георгиевич. Но, может, сначала надо было примерить? Это я в смысле размера.
— А-а-а… пустяки…
Он вяло махнул другой рукой, и рядом с диваном возникло объёмное изображение в полный рост. Моя копия смотрела прямо перед собой, шевелила пальцами и беззвучно говорила «пока-пока». На мне были ужасные рейтузы, растянутая футболка, всклокоченные волосы стояли копной. Кайлеан крутанул пальцем, изображение медленно закрутилось вокруг своей оси.
— А, — сказала я. — Теперь понятно. И вы этот ужас всем показывали?
Кайлеан ничего не ответил, помолчал, потом спросил сам, по-прежнему не отнимая руки от лица:
— Вы скучали без меня, Данимира Андреевна?
— «Скучала» — не то слово! — искренне сказала я, вспомнив недавний визит. — У нас были гости!
Он застонал.
— Мама!..
— Да, думаю, что это была… э-э-э… ваша матушка. В смысле Её Величество. И ещё она привела с собой одну такую… экстравагантную… Честное слово, эта Луссия очень странно себя вела!
— А-а-а… Лусс… Мамин карманный оракул… — Он выпрямился и взглянул на меня ожившими глазами. — Она что-нибудь сказала?
Я виновато вздохнула.
— Сказала. Из всех эпизодов нашего с вами общения она почему-то выбрала один из самых двусмысленных и озвучила именно его. Мужайтесь, Кайлеан Георгиевич, возможно, ваша репутация пострадала. Надеюсь, слухи об этом не выйдут за пределы королевства, иначе ваши матримониальные планы могут пострадать.