В своих попытках дискредитировать Гностицизм, его ранние и влиятельные критики изображают эту традицию как некое изобилие бесполезных философствований и продукт чрезмерно развитого воображения. Эти суждения серьёзно оспариваются некоторыми ведущими мыслителями девятнадцатого и двадцатого веков. Когда библеистика нашла много ценного в гностических писаниях, философы-феноменологи и экзистенциалисты вынуждены были признать, что они с гностицизмом стоят на общем основании. Во многих отношениях, наиболее мощные усилия для реабилитации гностической мысли приложил замечательный психолог К.Г.Юнг, который воспринял оригинальные образы коллективного бессознательного в Гностических писаниях, тем самым удостоверив подлинность происхождения и содержания гностических откровений.
Настоящая работа публикуется ровно двадцать лет спустя после моей первой большой книги «Гностический Юнг и семь наставлений мертвым». В ней я изучил исключительный интерес Юнга к гностицизму, а также отметил многочисленные сходства между аналитической психологией Юнга и гностицизмом. Моя работа, в целом, была воспринята благоприятным образом юнгианским сообществом и в общем смысле рассматривается как новаторское исследование Юнга и гностицизма. (Одна из моих самых дорогих вещей – это письмо, адресованное мне 3 января 1989 года сыном Юнга, Франсом, в котором он любезно поблагодарил меня за то, что я объясняю позицию его отца касаемо гностической традиции. Письмо сопровождалось оригиналом, неофициально распечатанной копией «Семь наставлений мертвым» -тот самый трактат, на котором основана моя книга). Некоторые вопросы взаимосвязи Юнга и гностицизма прояснялись для меня на протяжении многих лет, и они рассматриваются в настоящей работе.
Юнг рассматривал гностиков, как мистиков, которые ясно выразили свои соображения в форме мифов. Он хотел восстановить эти мифы, равно как и иные мифы – эту его задачу подхватили коллеги: Карл Кереньи, Генрих Циммер и Джозеф Кэмпбелл. Будучи психологом, Юнг предпочитал скорее психологическую, нежели метафизическую интерпретацию религиозных мифов. Это означает, что он выступал против широко распространенного религиозного толкования Библии, которое считал конкретистским и редукционистским. Эта позиция Юнга относительно смысла мифов сыграла важную роль в его положительной заинтересованности гностиками. Гностические мифы с большей легкостью выражают себя в символической, нежели буквальной трактовке.
Именно здесь возникает определенная трудность. Юнг утверждает, что его символическая интерпретация мифов не претендует на метафизическую истину. Гностицизм, с другой стороны, занимает странную область между религией и тем, что сегодня называется психологией. Эта та область, где душа и дух встречаются, и та, где сны и видения становятся опытом освобождения. Гностические мифы, с их символами и метафорами, наполнены одновременно и психологическим и метафизическим смыслом. Часто они предстают в виде бесконечных петель, где психологический смысл указывает на метафизический, а тот вновь возвращает нас к индивидуальной душе. Космология и психология, божества и архетипы, метаморфозы – иногда указывающие друг на друга, порой сливающиеся воедино только для того, чтобы затем разделиться вновь. Читатели этой книги могут вновь и вновь сталкиваться с загадочным обстоятельством – истории гностических мифов и их герои одновременно могут относиться и к области глубинной психологии, и к области религии. В отличие от Юнга, гностики предъявляют требования к метафизической истине в толковании своих мифов, хотя они также указывают пути толкования, которые сегодня могут быть рассмотрены глубинной психологией. Наиболее вероятное разрешение этой загадки – это точка зрения о том, что гностические мифы могут быть интерпретированы в обоих, внутрипсихическом и внешнем смыслах, и что обе эти интерпретации могут быть верными, одновременно сосуществуя друг с другом. Пожалуй, и та, и другая модель, с чем бы Юнг, безусловно, согласился, являются лишь попыткой сформулировать, выразить и сформировать невыразимое. Было бы замечательно, если бы читатель держал в уме эти соображения в процессе чтения данной работы.