Возвращение из изгнания
Падение и изгнание Софии не остались незамеченными. Божественные обитатели Полноты, а также сама Полнота, потеряли рассудок в результате этого. Вместе они обращаются к конечной Божественности, и получают разрешения для её освобождения. Множество высших Эонов Полноты, включая Святого Духа, Христа и Иисуса (которому предначертано стать внешней манифестацией Христа), объединилась в своих усилиях для миссии спасения. Силы Полноты также объединили свои силы, наполняя спасателей непобедимым светом и проницательностью.
Христос является Софии в форме растянутого на транскосмическом тау-кресте образа. Видение этого креста, полыхающего и светящегося через эонические области, оживляет Софию, вливает в неё стремление к ее небесной обители и божественному жениху. В этой части мифа мощно соединяются метафизические и интрапсихические элементы. Нарушение Полноты и забота божественных существ о положении Софии являет осведомленность гностиков о тайне – не только изгнанные души тоскуют по Полноте, но и божественные сущности также мечтают о возвращении души.
Небеса не будут совершенны до тех пор, пока изгнанники не вернутся из далеких областей. До тех пор Полнота не полна по-настоящему, Целостность не является подлинно целой.
Первое пробуждение Софии от бессознательности, происходящее через архетипический символ креста, несомненно, имеет психологическое значение. В процессе индивидуации психику часто подготавливают к грядущему внутреннему освобождению посредством переживания нуминозных символов, рисования мандал и тому подобного. Может быть, соединение вертикальной и горизонтальной линий креста даже напоминает душе/Софии о необходимости соединения противопложностей.
Медленно и с трудом София поднимается к свету Полноты, пересекая двенадцать областей, сквозь которые она пала - в буквальном смысле «прошла насквозь» - на своем пути в хаос. Чтобы исправить свои проступки, она произносит двенадцать «покаяний» (или поэтических формулировок), которые позволяют ей пройти через двенадцать врат, как их иногда называют. Она призывает двенадцать сил посредством сложных ритуальных молений, адресованных конечной Божественности, в данном случае всегда называемой Светом. Поэтические и мистико-магические свойства этих формул ясны даже в коротких отрывках, таких как следующий:
Спаси меня, Свете, от руки силы этой с ликом львиным и от рук исхождений сего божественного Дерзкого; Ибо ты, Свете, тот, в чей свет я уверовала. … И ты тот, кто спасет меня. … Ныне же, Свете, не оставь меня в хаосе. … не оставь меня, Свете, Ибо… восхотели они весь свет мой взять сполна, и… говорили они друг с другом в то время: “Свет оставил ее. Захватим ее и возьмем свет весь, тот, что у нее”… да будут бессильны хотящие взять силу мою; да облекутся они во тьму и да будут в бессилии хотящие взять у меня силу света мою. (Пистис София, глава 32)