Отметив восторг, написанный на лице ведущего, гуру подводит итог:
– Натху – чудо, дарованное свыше. Мы будем достойны этого чуда. Мы вернем его любым путем, любыми средствами.
– Любыми, учитель?
Голос ведущего дрожит.
– Да, – спокойно отвечает йогин. – Никакая цена на этом пути не будет чрезмерной.
* * *
На входе в антический центр его просят приложить ладонь к папиллярному идентификатору. Еще три недели назад в холле «Велета» не было ни идентификатора, ни турникета. Пост охраны имелся, но выглядел несерьезно, как и скучающий вахтер: пожилой дядька в мешковатой, вечно мятой куртке. Теперь все преобразилось: морозные отблески титанопласта, блеск армированного плексанола, эмиттеры силового поля, камеры наблюдения, системы оповещения, пульт управления… За пультом окопался бритоголовый оператор с фигурой атлета. Компанию ему составляют трое бдительных охранников: форма идеально подогнана, на поясе – оружие и портативные генераторы защитного поля.
Подобные меры предосторожности кажутся гуру излишними, но не в его привычках соваться со своим уставом в чужую обитель. Йогин прикладывает ладонь куда следует, охранник глядит в «контрольку» и молча кивает: «Проходите». Кивая, он уже набирает какой-то код – выполняет инструкцию, сообщая о посетителе кому положено.
Больше его не задерживают. Впрочем, поднимаясь на второй этаж, где располагается кабинет генерала Бхимасены, гуру ощущает на себе пристальное внимание устройств слежения. Знакомое чувство: Горакша-натх привык к нему, навещая Мирру Джутхани.
– Заходите, Вьяса-джи. Пять минут…
Генерал сверяется со строкой таймера, мерцающей в нижней части развернутой перед ним голосферы:
– Пять минут и двадцать три секунды, и я всецело в вашем распоряжении.
В сфере идет штурм. Люди в серой форме без знаков различия атакуют укрепленный пункт. Они уже внутри, пробиваются на нижние ярусы. Каменные кишки подземелий изрыгают фагоцитов-защитников в мундирах цвета песка, высушенного солнцем. Звук генерал выставил на минимум, до гуру едва доносится рваный треск выстрелов. Кажется, где-то вдалеке раздирают на части плотную ткань. «Серые» рвутся вперед: похоже, они очень торопятся. «Песочные» упираются, каждый метр приходится брать с боем. В стерильном свете бестеневых ламп полыхают лилово-голубые молнии разрядов. Чепуха, думает гуру. Настоящее сражение выглядит иначе. В боевых действиях Горакша-натх полный профан, но детские воспоминания о боевиках, транслируемых по визору, подсказывают, что лучевики стреляют бесшумно, импульсники визжат, а после залпа из плазматоров остается не тело без видимых повреждений, а обугленный труп или кучка спекшегося пепла.