Вспоминать было больно. Двенадцать лет прошло, и все равно больно. Великий Космос, двенадцать лет как один день…
…за фонтаном начинались заросли бамбука. В зеленых султанах играл ветер. Поодаль возвышался ряд пальмовых колонн, отягощенных гроздьями плодов.
– Полковник?
Человек у фонтана обернулся. За годы, проведенные на Китте, Гай Октавиан Тумидус привык, что его называют полковником. Помпилианские военные звания были неприятны для вудунов. «Легат Тумидус» – это звучало вызывающе. Можно выгнать человека из армии, но можно ли выгнать армию из человека? Осанка, выправка, льдистый взгляд из-под вечно нахмуренных бровей. Раздражительность, идущая рука об руку с надменностью. Даже одетый в гражданское, Тумидус производил впечатление офицера. Что ж, гибкость вудунов славилась среди рас Ойкумены: они без особых трудностей превратили бывшего гвардии легата в абстрактного, символического «полковника»…[2]
– А сейчас? – заинтересовался молодой офицер. – Как бы на Китте звали вас сейчас?
– Сейчас? Бригадным генералом или просто бригадиром. Ты что, бездельник, не учил табель о рангах?
– Наш, – объяснил молодой офицер. На вид ему было за сорок, хотя по паспорту – тридцать пять. Чувствовалось, что жизнь не слишком щадила офицера. Повышала в званиях, но не щадила, нет. – Наш, имперский. Зачем мне чужие?
Тумидус поджал губы:
– Я тоже так думал. А как стал из легата полковником, сразу передумал. Не зарекайся, малыш. Родина тебя сегодня любит, завтра в дерьме купает. А все почему? Она Родина, ей можно. Я знаю, я был героем, изменником, опять героем… А она как была Родиной, так и осталась.
– Так точно, господин военный трибун!
Молодой офицер встал по стойке смирно. Это был наилучший ответ старшему по званию во время сомнительной беседы о Великой Помпилии. Закончив училище абордажной пехоты, молодой офицер второй десяток лет служил не на боевой галере, а в органах имперской безопасности. Это значило, что он отлично разбирался в повадках горячо любимого Отечества.
– Вольно, говорю. Садись, племянник.
– Есть садиться, господин военный…
– Молчать!
– Есть молчать!
– Изэль, ну хоть ты на него повлияй, на солдафона!
– Он с вами шутит, – объяснила женщина. – Реализует свое подавленное чувство юмора. Гай, не злитесь на Марка! Он всегда шутит так, что хочется треснуть его сковородкой. Кого любит, над тем и подшучивает. А кого не любит, тому не позавидуешь.
– Тебя он хоть любит?
– Любит, если не шутит. У вас в семье все шутники, кроме дедушки Луция.
– Да ну тебя! Папа – природный клоун.
– Клоун, – согласилась Изэль. – Это совсем другое дело. Над его репризами смеешься…