– Я не боюсь, – повторяет гуру. – Это значит, что я согласен.
– Трижды!
– Я трижды не боюсь, генерал.
* * *
– Без имен, – говорит узколицый блондин вместо приветствия.
Мешковатая одежда. Сутулые плечи, вялый подбородок. Блеклые, водянистые глазки. Блондину нравится быть таким: человеком без особых примет. Горакша-натх уверен, что перед ним невропаст колланта, мастер тонких связей.
– Без имен, – подтверждает гуру.
– Вернулись. – Долговязый вудун, похожий на жука-палочника в белом саронге, смотрит куда-то в сторону. – Все в порядке.
Четыре колланта, ранее ушедшие в волну, действительно вернулись – тише мыши. Бойцы в серой форме отделились от коллантариев, собираются поодаль.
– Все готовы?
Голос Бхимасены рушится с небес – из акустической линзы, сгустившейся над головами маленьких Ойкумен.
– Спас-первый готов.
– Спас-второй готов.
– Пассажирский готов.
– Приступайте.
Это звучит совсем не по-военному. Впрочем, генералу не приходится повторять дважды.
– Вы согласны отправиться с нами? – спрашивает блондин.
– Согласен.
– Повторяю вопрос: вы согласны присоединиться к нашему колланту и выйти в большое тело?
Блондин нервничает. Он подозревает неладное, но старается держать марку.
– Согласен.
– И в последний раз: вы согласны лететь с нами?
– Согласен.
– По коням! – хмыкает крепыш-помпилианец.
Он без злобы пинает под ребра дрыхнущего в траве астланина. Дикарь вскидывается, вертит головой спросонья – и, встретившись взглядом с Горакша-натхом, расплывается в широчайшей улыбке. Машет рукой: привет!
Тут все и начинается.
Йогин отслеживает изменения с опозданием: едва заметным, удивившим его самого. Он испытывал сходные чувства при длительной коллективной медитации: границы между тварным миром и галлюцинаторным комплексом стираются, вместе с ними стираются границы между тобой и другими. Разум повисает меж двумя ладонями мировой иллюзии, касаясь обеих, но не принадлежа им. Разум? Сейчас это происходит с физическим телом гуру. Утратив материальность, оно сливается с аурой, растворяется в ней – сахар в кипятке. Разница меж духом и плотью теряет значение, ею можно пренебречь. Семьдесят две тысячи каналов стремительно наполняются мощными потоками энергии, пульсируют от вихревых структур. С остальными коллантариями происходит то же самое: часть общего, Горакша-натх чует изменения. Люди светятся: перламутр, золото, янтарь, пурпур, бирюза, изумруд, аквамарин. Свет исходит из живых сосудов, свивается в огненные плети. Змеи Кундалини восстают ото сна. Ползут, формируют единый позвоночник, хребет колланта; соединяют коллантариев и йогина двойным сияющим контуром, похожим на орнамент стен храма Рудры на Вайшакхе.