— Станешь старой уродиной — кому ты нужна будешь.
— Себе, Мил. Себе нужна. А остальное такие мелочи жизни, поверь мне на слово.
— Это ты сейчас так говоришь. А лет через десять станешь, как Олем, на людей бросаться.
Это да. Это мы тоже проходили. Но до такой древности, как Олем, мне ещё ого-го сколько. Лет десять точно. Почти вечность. А с моим талантом искать приключения — завтра ещё какая-нибудь дрянь случится, с жизнью несовместимая.
— Ну, всё! — убрала она, наконец, руки от моей спины. — Часа три-четыре полежи и вечером можешь идти домой.
— Спасибо! Ты меня спасла от особо жестокого лечения в исполнении главного Кобриона Факультета целительства.
— Да ладно тебе. Набирайся сил и постарайся ещё сутки не поднимать ничего тяжёлого и не падать ниоткуда. Я тебя очень прошу.
— Будет сделано, — улыбнулась я. — Кстати, за цветы тоже спасибо.
— А! Это тебе передали… так что «спасибо» не по адресу.
Хорошее настроение тут же выветрилось, как спирт из давно открытой бутылки вина. А по спине змеёй пополз страх.
***
— И кто ж такой заботливый? — старательно удерживая приклеенную улыбочку, спросила я.
Милвена пожала плечами.
— Я не знаю его. Мужчина. Странноватый, как по мне, и похоже, болен.
— С чего ты это взяла? — попыталась я встать, за что была награждена таким гневным взглядом, что плюхнулась обратно.
— Я целитель. И болен человек или нет — могу определить сразу же. А вот чем именно, это уже другое дело.
— И сильно болен?
— Прилично вроде. Но точнее сказать можно только после полного осмотра.
О! Вот, значит, как! Значит, мой драгоценный работодатель может стать моим клиентом… Неисповедимы пути твои, Единый.
— И что говорил этот немощный?
— Ничего такого — чтобы ты поправлялась поскорее и не забывала о нём.
Да уж. Если бы и хотела, то не получится.
— И это всё?
— Ну, ещё сказал, что мне не стоит ходить по улицам Горвиха одной. Потому так такая красота обычно привлекает всякую мразь… Знаешь, он так как-то это сказал, что мурашки по коже поползли, — поморщилась Милвена и растёрла ладошками плечи.
— Это он дело говорил, кем бы он ни был. Нечего одной шататься даже по Средним Кварталам. Там всякого сброда… Так что или с Алеком, он всё равно гулять до начала учебного года будет, или со своим куратором практики. Ясно?
— Хорошо, мамочка! — улыбнулась целительница и, вскочив с кровати, направилась к двери. — Ты тоже аккуратней. Что-то мне неспокойно на душе.
— Не боись за меня. Я живучая. Иди уже, иначе опоздать можешь.
— Ага! Пока.
На этом Милка выскользнула из палаты, а я осталась с цветами, дурными предчувствиями и душевным неспокойствием.