Еще до рассвета Магда нашла их в одной постели, прижавшимися друг к другу, словно в последний час. Женщина была шокирована смелостью Виктории, но понимала, что девушка сделала это, чтобы не позволить ему умереть этой ночью. Разбудив, она дала ей понять, что нужно поторопиться, и уйти незамеченной.
— Я кое-что приготовила тебе в дорогу. Постарайся быстрее добраться до соседней деревни, там меньше патрулей, а в лесу ты найдешь сторонников Сопротивления. Я буду молиться за тебя, — глаза женщины блестели от слез, она вновь провожала свое дитя в неизвестность.
— Он выживет Магда? — спросила вдруг Виктория, с надеждой посмотрев на нее.
— Я думаю, что теперь да. Как только он сможет встать, я постараюсь помочь ему выбраться. — Магда произнесла это как можно уверенней, чтобы не дать сомнению изменить планы Виктории.
Та уже не могла сдержать слез, в последний раз обнимая Магду.
— Спасибо за все. Я не заслуживаю этого. Теперь я поставила под удар и тебя. Все произошло из-за моей глупости. СС будет разыскивать наш склад с оружием. Скоро они начнут прочесывать лес, уничтожая всех на своем пути. Ты тоже не должна задерживаться здесь долго. Простишь ли ты меня когда-нибудь?
— Мне не за что прощать тебя, моя отважная девочка. Ты заслуживаешь помощи больше, чем другие, — тонкие сухие руки плотнее завязали на ней толстый вязаный шарф, последний раз сомкнулись вокруг ее плеч, прижав к преданному и любящему сердцу.
Собравшись с духом, смахивая слезы, Виктория взяла из рук женщины небольшой узелок и поспешно скрылась в дикой спасительной чаще.
Маленькое кафе на углу двух старых городских улиц всегда было полным. Здесь собиралась простая и непритязательная публика: студенты, мелкие служащие из окрестных контор. Повсюду слышалась оживленная болтовня, словно люди стремились наверстать упущенное - отнятые войной мгновения простого человеческого общения. Им хотелось жить, снова дышать воздухом свободы, не оглядываясь по сторонам. Прошло уже пять лет с того дня, когда Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции. Мир понемногу залечивал свои раны, повсюду восстанавливалась промышленность, отстраивались разрушенные здания, жизнь забила ключом. Вот только никто не в силах был вернуть тех, кто погиб, стереть из памяти все ужасы, что пришлось пережить каждому из тех людей, которые сейчас мирно болтали за своими столиками, смеялись шуткам друг друга, пытаясь жить дальше.
Два года войны, а потом еще пять долгих послевоенных лет, она пыталась забыть ту холодную ночь, когда согревала теплом своего тела Уильяма, пытаясь вырвать его из объятий смерти. Она ничего не знала о нем кроме имени. Выяснить что-либо о его судьбе было невозможно. После изгнания оккупантов, городок стремился поскорее избавиться от любых напоминаний о них. Она, также не смогла разыскать Марка и Адама, и свою добрую милую Магду, от ее домика в лесу остался лишь обгоревший остов. Какое-то время, после возвращения в город, Виктория надеялась, что однажды, Уильям случайно увидит ее гуляющей на улице, площади или в магазине, подсядет на скамейку в парке, окажется среди пассажиров трамвая. Но потом она перестала ждать, и смирилась с неизбежным. Шансов, на то, что он остался в живых, было ничтожно мало. Он мог погибнуть как от руки партизан, так и нацистов. Нужно было жить, стать счастливой, как он хотел. Ведь его жертва не должна была быть напрасной.