— А если к тебе придут? — тихо спросила она. Драко понимал, о ком говорит девушка. Он не знал на этот счёт ничего. Не знал, что будет делать, когда к нему явятся люди, чтобы забрать её. Не знал, но был уверен, что не отдаст.
— К нам, — поправил Гермиону аристократ, оставив вопрос открытым. Он просто не хотел сейчас об этом думать, когда перед ним была она.
Девушка прикрыла глаза и приблизилась к нему. Малфой прижал её к себе ближе. Он не был уверен, что девушка чувствует себя в безопасности за его спиной и в его руках, но хотел в это верить.
Гермиона отстранилась и поднялась первой. Драко смотрел на изгибы её тел, продолжая лежать на полу. Отсюда ракурс ему нравился больше. Невольно улыбнулся от осознания того, что голая Грейнджер стоит в его особняке, его комнате и совершенно не стесняясь своей наготы.
— Я хочу их снять, — сказала она, указав на свои глаза. Обойдя аристократа, прошагала в сторону трюмо. Драко продолжал за ней наблюдать.
Устроившись поближе к зеркалу, девушка слегка нагнулась и потянулась руками к лицу. Её волосы легко упали на плечи. Свечи отбрасывали тени на её тело. В таком свете она казалась ещё меньше. Хрустальная. Которая может в любой момент сломаться у него на глазах.
Драко повернулся и лег на живот, подперев подбородок руками. Он смахивал чем-то на ребёнка, который заинтересовался сказкой, что читает его мама. Красота Гермионы впечатляла. Он никогда не думал, что за мантией Хогвартса и острым умом пряталось такое прекрасное существо. Но ему не приходило даже на ум, что с ней произошло за эти пять лет. Он прекрасно помнил все повторяющиеся дни в Азкабане, но какого было ей. Его насиловали только морально, а её — и физически.
Ярость вновь подкатывала к глотке. Он пытался понять, почему те люди из Министерства не узнали будущую работницу в Гермионе? Какие баснословные деньги они хотят иметь? Когда они наконец-то нажрутся этими монетками до отвала, чтобы, когда они трахали своих жён у них звенели огромные от металла животы? Когда мир перестанет вращаться вокруг денег?
Он сжал пальцы. До хруста. До ярких отметин от ногтей на ладонях, которые не уйдут ещё минимум полчаса. Ему хотелось в этот же момент подорваться, взять палочку и отправиться к каждому из них. В их дом. Использовать Круцио, чтобы они ощутили всю ту боль, которую нанесли Грейнджер. Которую она терпела в течение пяти лет. Которая сломала её до конца. Конечно, в ней ещё есть тот самый гриффиндорский запал. Но от него остались только несколько угольков, которые могут вовсе не зажечься. А после того, как он насладиться их унижениями, мольбами о прекращении, осквернёнными телами, которые, развалившись, будут кусать свои губы до крови, биться висками об пол, издавать отчаянные крики, он использует второе непростительное. Он убьёт их на глазах их семей, которые с ужасом и криками будут наблюдать за всем этим.