К следующему учебному году Алёнку определили в кружок русской народной песни. Танцы там тоже были, но в основном хороводные. Ещё она научилась играть на ложках и на трещотках. Это было несложно — чувством ритма она обладала хорошим, в отличие от музыкального слуха. Их коллектив часто выступал на сцене города. Ездили они с концертами и по городам Свердловской области.
«Так вот, куда меня занесло», — думала Аленка, стоя вместе с Демидом в кустах орешника. От Полевского до Екатеринбурга по самой короткой дороге километров 55. На машине это час. Теперь главное найти машину, которая сможет её подвезти.
— Демид, а ты с машиной?
— Что? — на лице парня отразилось такое удивление, будто Аленка у него про летающую тарелку спросила.
— Ну, вы как сюда приехали? На машине своей или автобусом?..
— Чур меня, чур… — зашептал и закрестился Демид, отвернувшись от Аленки.
— Кто из нас блажной ещё, — обиженно буркнула девушка и решила больше ни о чём его не спрашивать.
Из укрытия хорошо просматривалась поляна. Парни и девушки, одетые в русские народные костюмы, играли в какие-то подвижные игры. Из-за этого было сложно посчитать их точное количество. Кого-то ловили, как в салочках: «Держи! Держи её!.. Ох, и шустрая наша Любушка!» Кто-то прыгал через костёр по одному и парами. Много молодых людей стояло по периметру полянки, в тени, и это так же затрудняло подсчет.
Двенадцать девушек водили хоровод вокруг низкой березки, украшенной лентами, и пели протяжную песню:
Ой, на Ивана, на Купалу,
Я березу наряжала,
Я суженого загадала,
Да венок себе сплетала.
Ой, на Ивана, на Купалу,
Я с парнями-то играла, Суженого я узнала,
Да чрез костер с ним пробегала.
Ой, да руки развелись — То не суженый мой был,
Да не миленький дружок,
Знать, снимать мне свой венок.
Ой, на Ивана, на Купалу,
До утра на реку ходила,
Венок на воду пустила,
Про суженого говорила.
Ты плыви, плыви венок,
Да в далекие края,
Да в широкие моря,
Суженого мне найди,
Да на двор мой приведи.
Алёнка как завороженная смотрела на эти игрища. Такая доскональная реконструкция празднования Ивана Купалы была удивительна. Особенно поражали наряды: сарафаны и рубашки были пошиты из натуральных тканей, окрашенных явно не фабричным способом. Об этом говорили их цвета — разные оттенки красного и желтого. Но даже в неверном свете костра было видно, что краска кое-где легла неровно, подтеками.
Девушка помнила концертные сарафаны из ярких синтетических тканей, расшитых блестками и кружевами. На голову артистки надевали богато украшенные кокошники. Хотя художница по костюмам спорила с руководителем ансамбля, что исконно русский наряд не предполагает на девицах высоких корон. Кокошник девушки впервые надевали на собственной свадьбе, а потом носили только по большим праздникам.