Нужны ли тут слова?
— Это вкусовой оргазм!
— О, да!
Подруги лениво потягивали вино.
— Но ты же понимаешь, что мы просто обязаны съесть десерт и выпить кофе?
— Конечно.
— Ох, Ева, как хорошо, что ты подумала о Венеции! Это как раз то, что мне было нужно.
Народу в ресторанчике прибавилось. Теперь повар работал еще быстрее. Белоснежные круги теста мелькали в воздухе, словно игнорируя законы гравитации.
— А знаешь, это так здорово — просто выбраться. Будем ходить и смотреть на картины, наслаждаться едой и архитектурой. Главное, никаких мужиков!
Маринка так строго посмотрела на Еву, словно подозревала, что та тайно провезла в чемодане мужика.
Еву удивил такой напор, а Маринка продолжила:
— Я недавно поняла, что он от нее никогда не уйдет.
— Кто?
Ева расслабилась и потеряла бдительность.
— Мой Максим. Конечно, он никакой не мой, а подлый женатый Максим. Вот скажи, как можно пять лет быть такой наивной и верить, что он разведется?
Ева слушала.
— Мой тебе совет: никогда не верь женатым. Все они будут петь, что жена плохая и вообще такая-сякая, его не понимает… и как только, так сразу… Но при этом возвращаться он будет к ней, ездить в отпуск — опять с ней. А потом… «дети не могут расти без отца» или «развод ее погубит, разобьет ей сердце, она не сможет оправиться». Понимаешь, за эти пять лет я загнала себя в какой-то ад. И все это вранье… Короче, я поставила ему ультиматум: либо я, либо она. Мы расстались, сердце разбито у меня… Зато он понял, что любит свою жену. Представляешь, он вспомнил, что давал ей клятву! И я перешла из разряда «самой любимой на свете» в разряд «ошибок»!
Маринка стукнула рукой по бочке, ее бокал жалобно звякнул.
В таких случаях не скажешь, «да ладно, все будет хорошо», поэтому Ева продолжила молчать, только подлила еще немного вина себе и Маринке. Но подруга обладала поистине железной волей и просто неистребимым оптимизмом.
— Кроме депрессии, общественного порицания, упущенного времени и потери самоуважения в этих отношениях были свои плюсы. Во-первых, нескучный безудержный секс… — Маринка улыбнулась, встряхнула головой и принялась загибать пальцы: — Две персональные выставки. Периоды отчаяния, что весьма продуктивно для творчества. Периоды небывалого подъема и восторга, что еще более продуктивно для творчества. Хотя я, знаешь ли, люблю пострадать, сконцентрироваться на этом чувстве душевного дискомфорта. Когда душу выворачивает, там можно найти много всего интересного. Но сейчас я чувствую, что мне необходимо одиночество, никаких отношений… То, что мне нужно, — это обрести себя. В конце концов, может же женщина быть полностью самодостаточной и независимой?