Варфоломей с шумом поднялся и пошел на кухню.
— Ева, — позвал он через несколько секунд, — иди сюда.
— Что там? — осторожно спросила она и пошла к нему, кутаясь в одеяло.
Оказалось, что полено-подарок Варфоломея стоял на подоконнике и покачивался.
— Но как? — Ева посмотрела на пустую вазу, которая стояла на столе. — Оно что — перелетело?
— На улицу хочет, — сказал Варфоломей.
Ева подошла поближе и заметила, что «полено» выпустило сотню маленьких ножек, которые скреблись о стекло. Взвизгнув, дернула ручку и распахнула окно. «Подарок» Варфоломея стремительно рванулся к свободе и растворился в ночной тьме.
— У него ножки. Оно летает! ВАРФОЛОМЕЙ! Почему ты не сказал?
У черта был самый невинный вид.
— Всегда говори, чего ожидать, а то я чуть было не… Ой, кошмар! Ты видел? Оно летает?
— Из него делают мазь для полетов, — сообщил Варфоломей.
— Извини, — спохватилась Ева, — твой подарок улетел. Я просто запаниковала. У него была куча таких маленьких ножек Это ужасно. И они все «шур-шур» по стеклу. Лучше бы оно просто светилось. За ужином было красиво. Оно хоть не опасное?
— Ева, я бы никогда не стал подвергать тебя опасности, — ответил Варфоломей очень серьезно.
* * *
На следующий день Ева предложила Варфоломею избавиться от «плохой кармы с переводами» и поработать над текстом у нее. Тут выявились все плюсы проживания в одном подъезде. Варфоломей сходил за ноутбуком и вернулся через несколько минут.
Ева за это время сварила маленькую кастрюльку кофе. В турке получалось слишком мало для двоих, а большого кофейника в доме не было. Она явила еще одно кулинарное микрочудо, которое пришлось черту по вкусу: яичница с помидорами и колбасой.
Закончив завтрак вчерашней шарлоткой, оба уютно расположились по углам. Григорий пытался всех контролировать и спал то около одного, то около другого.
Варфоломей снова набросился на перевод. Присутствие Евы вдохновляло, ему нравилось, как шуршала кисть по бумаге — это помогало концентрироваться. Нравилось, как пахло в доме. Варфоломей вдохнул аромат печеных яблок с корицей, магии, недавней страстной любви и кофе.
Черт печатал сегодня гораздо быстрее.
«Эллион вытерла кинжал, испачканный в зеленой крови поверженного фейри, и выпрямилась. Поймав свое отражение в оконном стекле, она убедилось, что ее платья из тяжелого красного шелка выглядит все так же совершенно…»
Варфоломей порадовался, что на этот раз состоянию платья уделили не слишком много времени. Он пришел к выводу, что люди придают просто огромное значение выбору одежды. Эта Эллион если не убивала фейри, то наряжалась. И, судя по всему, выбор платьев у нее был просто огромен. А впереди ждало ужасающее количество страниц.