Водитель дернулся и затих, сжимая в слабеющей руке удостоверение и привалившись головой к онемевшей от ужаса женщине. Левкова, будто лишившись дара речи, расширив зрачки, смотрела, как на синей, сорочке парня расползалось красно-бурое пятно.
Выстрела она не слышала, потому что он совпал с раскатом грома, но до женщины дошел смысл происходящего.
– Толя-я, Господи, что вы с ним сделали? – заголосила она по-бабьи горько, не выпуская из рук сумку деньгами, словно ребенка прижав ее к груди.
– Заткнись, стерва! Рот на замок! – закричал «милиционер». – Слазь с машины. Деньги сюда. Живо! Лысый, займись ею!
Левкова мертвой хваткой вцепилась в сумку, и угрюмый мужчина с залысиной, падкий на женщин, выволок из кабины вместе с сумкой. Она упала на твердую сухую землю, сбив колени в кровь. В ней пробудился инстинкт самосохранения. Раиса Антоновна, остро ощутив безысходность своего положения, попросила их:
– Пожалейте ради Бога… У меня малые детки … На все согласна, только не убивайте…
– Герман, я позабавлюсь, аппетитная баба? Жаль товар зазря пропадет, – разорвал шелковую блузку, Лысый жадно впился глазами в смуглую с коричневым ободком соска грудь. – Можно, Герман, я очень изголодался, аж кровь в виски ударила. Погляди, какие у нее крутые бедра и упругая грудь. Зазря баба погибнет без последней радости? Я ее здесь, а потом в расход…
– Нет времени, Лысый, остынь, найдешь себе бабу в городе, – возразил «старший лейтенант». – Надо рвать когти. В другой раз утолишь свою страсть. А здесь тебя смогут по сперме «вычислять».
– Откуда у ментов мое семя? – возразил Лысый, недовольно заскрипев зубами, но ослушаться Дробич не посмел.
– Умоляю вас! Люди вы или звери!?– тщетно пыталась докричаться до них отчаявшаяся женщина.
– Кончай с ней, Лысый, нам свидетели не нужны, – приказал Герман и отвернулся, чтобы не видеть проникающего в душу взгляда. Это были последние слова, услышанные Левковой. Хлопнул выстрел, пуля размозжила ей голову. Тело задергалось в конвульсиях, и из зияющей раны у виска потекла теплая алая кровь, медленно впитываясь в сухую землю. В остекленевших глазах застыло хмурое небо. Герман вырвал из цепких, пальцев женщины инкассаторскую сумку.
– Жорж, ты убрал знаки? – спросил он у мотоциклиста-рокера.
– Убрал, – ответил владелец «Явы».
– Собери гильзы. – приказал Дробич Лысому. Тот нашел две еще теплые гильзы. Сели на мотоциклы и умчались с места разыгравшейся драмы.
Через полчаса, как из ведра, хлынул ливень. В пятистах метрах от замершего в перелеске ГАЗ-52 «Техпомощь», мчались по трассе автомобили, продолжалась жизнь.