ревность.
— Между нами с Логаном исключительно профессиональные отношения, — сказала
я, пытаясь именно это и иметь в виду, когда спускалась по ступенькам к полю. — Мы
51
выросли вместе — наши семьи были близки в течение долгого времени. Когда я искала
новое место работы, он не прошел мимо.
— Уверена, что так он и сделал, — сказала она, ухмылка искривила ее накрашенные
блеском губы. — Я могу только представить, что процесс твоего интервью был более
строгим, нежели чем для других поваров, которых он подвергал проверке. Более... скажем,
тактильно?
Я даже замолчала, когда женщина имела наглость посмеяться над собственными
намеками.
— Прости? — спросила я.
— О, я тебя прошу, дорогая, едва ли ты первая женщина, поднявшаяся по карьерной
лестнице, переспав со своим боссом, — сказала Андреа. — Это так отлично сработало для
тебя в Сан-Франциско — до определенной поры, так почему тебе не применить ту же
технику и здесь? И честно говоря, кто бы осудил тебя? Логан просто лакомый кусочек, с
которым ты могла бы управиться, ведь это твоя профессия.
Вот и все. Мне нужно отделаться от нее до того, как мой характер пересилит
здравый смысл. Как она смеет намекать на то, что все, ради чего я столько трудилась, —
все, что я заработала, — было достигнуто, лежа на спине, а не благодаря своему таланту и
самоотверженности. Но потом мою голову посетила другая мысль — а что если она
права? Если бы я не спала со Стивеном, продвигалась ли бы я так быстро по службе в
Brindille? Я покачала головой, отметая мысль о том, что я была кем-то вроде того, кого
описывала Андреа, стараясь не обращать внимания на узел сомнений внутри меня. Я
никогда не должна была разрешать самой себе связываться со Стивеном. Как я могла быть
такой глупой?
Обойдя журналистку, я двинулась по направлению к туннелю, который вел в зону,
где располагалась еда. Она шла рядом со мной, наступая на пятки. Когда я обогнула угол,
то врезалась прямиком в Логана, когда сотни кричащих мальчишек начали крутиться
вокруг меня, чтобы добраться до поля.
— Вот ты где, — сказал он, опуская руки на мои плечи. Подвесные люминесцентные
светильники отбрасывали странные тени на его лицо, скрывая едва различимые веснушки
у него на носу.
— Не сейчас, Сладкая Булочка, — сказала я, освобождаясь из его рук, мое сердце
колотилось, во мне было столько злости, что я думала, что она вырвется наружу из груди.
— Гвен, подожди, — он поймал меня за руку, удерживая, как будто я могла убежать.