Он вышел, унося тяжелый узел, — и спустя минуту в пекарню хлынула толпа покупателей, которых до этого момента точно удерживала на расстоянии чья-то жесткая воля.
Весь день, отвешивая и разрезая хлебы, Гартмут думал о странном происшествии и воспоследовавшей необыкновенной встрече. Ему было бы нетрудно сходить к барону — отец всегда отпускал поиграть после обеда и занимался с покупателями сам. Основательно поразмыслив, Гартмут пришел к выводу, что ему, в общем-то, ничто не мешает посетить дом Берлепша. Даже ходившие по городу невнятные толки — сын соседа-аптекаря шепотом рассказывал, что барон устраивает «спиритистические» сеансы, вызывает разных духов с призраками и все такое, — не пугали Гартмута. Любопытство было сильнее. И после обеда он отправился на окраину города.
Дом барона ничем бы не отличался от других домов, с которыми соприкасался его потемневший от времени фасад, если бы не вечно закрытые, черные растрескавшиеся ставни. Нежилой, страшноватый вид имел этот дом. Однако отступать было некуда — ведь не напрасно же Гартмут пересек полгорода, чтобы оказаться здесь. И, поднявшись по выщербленным ступенькам, он постучал в дверь.
Она тотчас же распахнулась, чуть не сшибив мальчика с ног. На пороге стоял мрачный небритый человек огромного роста, одетый в черную ливрею с серебряными галунами. Он не проронил ни слова, а просто недружелюбно воззрился на Гартмута.
— Я к господину барону, — несмело произнес тот, глядя на лакея снизу вверх. — Господин барон пригласил.
— Ты Гартмут? — прервал его лакей страшным сиплым голосом.
Гартмут кивнул.
Лакей отступил в сторону и пропустил гостя в дом. Через огромный холл, в котором взглянули на них со стен мертвыми стеклянными глазами седые головы вепрей и оленей, они прошли темными коридорами в библиотеку, где лакей оставил Гартмута и вышел. Во всем доме стоял густой аромат каких-то воскурений, от которого закружилась непривычная голова Гартмута. В библиотеке пахло особенно сильно, прозрачные дымные пряди плыли в свете двух неярких светильников в форме печальных ангелов, стоящих на черном полированном столе. Стеклянные шкафы вдоль стен были заполнены старыми толстыми фолиантами в потертых кожаных переплетах. Библиотека тонула в полумраке, хотя за зашторенными окнами стоял яркий день.
Гартмут не успел еще толком оглядеться, как в комнату вошел Берлепш. Он был в домашнем халате и туфлях и выглядел уже не так устрашающе. В руке его вместо парадной трости была толстая сучковатая палка, похожая на клюку. Опираясь на нее, он прошел к кожаному креслу и тяжело уселся.