Теперь замолчал барон. Молчал он, как показалось Гартмуту, целую вечность.
— Ты не можешь стать моим учеником, — наконец произнес он. — Тебе нечему учиться, с таким даром обучают других. Но постой! Знаешь ли ты, как выглядят духи определенных болезней? Умеешь ли ты различать их?
Мальчик непонимающе смотрел на него, потом покачал головой.
— Хорошо. Это именно то, чему тебе нужно научиться. Скажи мне, что ты чувствовал, когда превращал их?
Гартмут попытался припомнить, и его передернуло. Барон увидел это.
— Ага, омерзение, — одобрительно произнес он. — Хорошо. Это сильное, очень сильное чувство. И страх, наверное.
— Да, — тихо ответил Гартмут.
— Конечно, — сказал Берлепш удовлетворенно. — Страх и омерзение! Вот они, корни твоей силы. Что ж, теперь тебе будет легко. Духи всех болезней довольно страшны и исключительно омерзительны на вид. Итак, твое первое задание — в воскресенье отправляйся на рынок. Ничего не покупай, просто ходи между рядами, а лучше позади лавок и лотков. Внимательно смотри на кучи отбросов, присматривайся к канавам. Предмет твоего внимания — гниль, грязь, слизь, пачкоть. И нечего воротить нос. Отныне все гнилое и дурнопахнущее становится частью твоего ремесла. В этом смысле ты недалек от кожевника или золотаря. Смотри внимательно и, если увидишь что-нибудь страшное и омерзительное, твой дар подскажет тебе, что делать. Если повезет, на руках у тебя останется некий предмет, получившийся после превращения. Его принесешь мне. Это все. Ступай.
Последние слова барон произнес почти ласково, и Гартмут удивленно посмотрел на него. Но Берлепш уже отвернулся к книжным полкам.
Остаток дня Гартмут провел словно во сне — двигался медленно, забывал поздороваться с посетителями, наталкивался на стулья. «Да ты никак влюбился!» — воскликнула румяная толстуха Каролина Фюле, жена аптекаря. Гартмут пропустил ее замечание мимо ушей, будто не услышав. Он и не слышал — мысли его были поглощены другим.
Он надумал потренироваться перед тем, как завтра отправиться на рынок. Слова Берлепша крепко запали ему в память. Раз человек всегда и везде окружен невидимыми духами болезней, а он, Гартмут, наделен даром их видеть, то значит необязательно идти на рынок и глазеть на кучи гниющих овощей — можно попробовать увидеть таинственных созданий у себя под боком, в пекарне. Ему было жутко любопытно проверить эту задумку. Знакомая до мелочей пекарня становилась местом смелого эксперимента. Он уже не видел тестомесов, печей, хлебов, покупателей — всюду, в каждом закоулке, чудилось ему движение нездешних теней, копошенье призрачной жизни. Он бродил по пекарне, одурманенный новым знанием, и с открытым ртом подолгу застывал перед трещинкой в стене или черным жерлом остывшей печи.