Гармут видел их повсюду — синих жаб, желтых тараканов, черных слизней и змей, а равно всяких прочих тварей, описать которых он даже не взялся бы, настолько они были омерзительны. В гимназической столовой, на школьном дворе, на прилегающем к школе рынке и просто на улице приходилось ему наблюдать ползущих и скачущих, перепончатокрылых, перелетающих с одного человека на другого, взбирающихся по стенам к окнам и выползающих из окон уже насытившимися. Сколько раз он ловил себя на том, что хочет стряхнуть с плеча или волос школьного товарища то какого-нибудь длинного прозрачного жука, то коралловую гусеницу, покрытую кудрявыми желтыми завитушками. Сколько раз подавлял поднимающийся прилив тошноты при виде очередного омерзительного существа. А ведь раньше это оканчивалось одним — слепящей вспышкой в глазах и зрелищем большого, вкусно пахнущего гугельхупфа у ног.
Но сейчас было нельзя. Он учился контролировать свою силу и тратил ее только по разрешению Берлепша.
Одно время он часто приходил после занятий в дом барона. Отец знал об этом и, несмотря на репутацию Берлепша, согласился, втайне лелея мысль, что знатный покровитель однажды поможет сыну пробиться в свет. Старший Шоске любил поговорить на эту тему. По его замыслу, Гартмут должен сначала, очень скоро, стать своим человеком в доме барона, чтобы потом быть представленным ко двору. Отец и слышать не желал о том, что у него, поставщика его королевского высочества великого герцога, больше возможностей вывести своего ребенка в свет, чем у живущего затворником пожилого человека с безобразной внешностью и скверным характером, который давно растерял все связи. Как и раньше, отец требовал, чтобы Гартмут являлся от Берлепша ровно к ужину. Вдвоем они сидели за большим столом, и им прислуживала кухарка Эльза, старая и толстая, — ее одну старший Шоске мог терпеть в доме, несмотря на ее бранчливость. Отец никогда не спрашивал у Гартмута, какие книги сын читает и о чем ведет разговоры с бароном. Его интересовало другое — кто бывает в доме барона, как часто он сам отлучается, чем занимается дома. Это не было праздным любопытством или жаждой сплетен — отец скрупулезно собирал сведения, которые могли ему пригодиться в будущем. Однако Гартмут немногое мог рассказать. Даже расположения комнат в доме Берлепша он не знал, потому что бывал в одной библиотеке и иногда на кухне. Он и барона видел нечасто — его встречал и провожал прямиком в библиотеку дюжий неприветливый лакей. Однако всегда в холле и коридорах стлался терпкий дым благовоний да иногда доносился в библиотеку гулкий бой барабана.