Гартмут отправился к госпиталю Алисы.
Он уже бывал здесь раньше и теперь ожидал увидеть знакомых синих мокриц и ядовито-зеленых червей, ползающих по стенам и окнам больницы. Но фасад был чист, на удивление было чисто и в саду, где имели обыкновение прогуливаться пациенты. И Гартмут решил зайти внутрь.
Здесь он их и обнаружил. Гадостные твари были везде — в палатах и коридорах, на стенах, лестницах, скамьях и, конечно, на людях. Гартмут видел костлявых нетопырей, повисших вниз головами на высоких потолках, огромных черных жужелиц на спинах и плечах снующих по коридорам миловидных сестер, желтых жаб, скачущих по подоконникам. Его замутило. Вместе с рвотным позывом нахлынуло отчаяние — он не понимал, как можно контролировать эту волну, поднимающуюся у него внутри. Краем глаза у ноги он заметил движение.
Там полз коричневый паучок. Он был небольшой и, в сущности, нестрашный, только ног у него было не восемь, а все двадцать, и двигались они одновременно, делая паучка похожим на оживший клок бурой шерсти. Когда Гартмут поглядел на него, паучок неожиданно прыгнул и приземлился на ногу мальчика чуть выше щиколотки. Во весь голос Гартмут взвизгнул и высоко подскочил.
Когда он пришел в себя, вокруг уже собралось несколько человек — пациенты и врачи в халатах.
— Ого! — весело произнес один из них, показывая на что-то у ног Гартмута. — Неплохой подарок бабушке!
Гартмут посмотрел туда, куда указывал палец врача. Конечно же, на полу лежал гугельхупф — коричневый, лоснящийся, покрытый шоколадной глазурью. Врач уже наклонился, чтобы поднять его и подать застывшему на месте Гартмуту, но мальчик закричал:
— Не троньте! Ради Бога, не трогайте это!
Стоящие вокруг люди в недоумении смотрели на него. Тогда Гартмут быстро нагнулся, схватил гугельхупф и выбежал на улицу. От тяжелого плотного кекса, который он держал в руках, исходил одуряющий аромат, у Гартмута потекли слюнки, но он продолжал быстро идти, прижимая ядовитое лакомство к себе. И вдруг — отшвырнул его прочь. Гугельхупф с тяжелым стуком упал и скатился в канаву. Гартмут стремглав бросился к дому.
Он опомнился нескоро, только за ужином. Отец о чем-то говорил, кажется, рассказывал о каком-то посетителе, который показался ему забавным, но Гартмут не слушал его. Он мог думать только об одном — там, в канаве, лежит ароматный кекс, способный заразить болезнетворным ядом весь город. Стоит лишь какому-нибудь бродяге или бездомному псу отведать его — и смертельная болезнь пойдет гулять по всему Дармштадту.
Гартмут не помнил, что сказал отцу перед тем, как выскочил из дому. Кажется, отец что-то кричал ему вслед. Но Гартмут не остановился. Он бежал по опустевшим вечерним улицам, боясь лишь одного — что не увидит, не найдет гугельхупф в канаве.