Руку Ольги Николаевны она оценила:
— Рисунка, как у Пушкин. Още моля!
— Още будет тебе массаж…
…В понедельник случилось так, что некому было снять у больной электрокардиограмму. Пока Ольга Николаевна выясняла причину, пришла Лилиана Борисовна — новый методист больницы. Принесла электрокардиограф и сделала запись. Оказалось, она и это умеет!.. ЭКГ была почти в норме.
Вялова спросила:
— Если я позанимаюсь с больной, у вас не найдется полчаса поговорить с одним человеком?
— Сейчас я везу Снежану на Бауманскую. А кто такой? О чем?
— Корреспондент газеты…
— О! — Щеки Воронцовой недобро порозовели. — Этого не хватало! Тема! И откуда столь быстрые берутся?.. Сегодня похолодало… — заговорила она о другом.
Лилиана Борисовна приблизилась, заглянула в лицо.
— Да он, Ольга Николаевна, не собирается писать о Снежане, они тоже не глупцы, рано.
— Нет, нет. Гоните его в три шеи!.. Снежану укутаем потеплей… Впрочем, — догадалась Ольга Николаевна, — извините. Это ваш знакомый, я думаю?
Вялова нервно выдернула вилку аппарата из розетки.
— Что ж такого, Ольга Николаевна? Все мы чьи-то знакомые. Он хотел бы написать о ваших методах работы, дать, как говорится, творческий портрет.
— Что делать, Лилечка? Некогда до умопомрачения. Да и зачем? Нам бы еще год, два, три поработать без газетной шумихи
Лилиана Борисовна подошла к двери и будто нечаянно в нее стукнула.
— Что такое? — Ольга Николаевна подняла брови, глаза увеличились и стали очень синими.
— Пусть он, — сказала Вялова, — хотя бы войдет, посмотрит, ведь это ничему не помешает. Зато впечатления на будущее.
— Но я же сказала…
В дверях стоял седой человек — не какой-нибудь начинающий репортер, но мужчина лет сорока пяти с большим лбом, с большим носом, скорее похожий на маститого писателя, чем на журналиста. Неудобно маститому отказать в двух словах…
Он попробовал заговорить с ней, но Ольга Николаевна прошла мимо с таким озабоченным видом, какой бывает у человека, ничего вокруг не замечающего.
Возле зеленого особнячка санитарная машина остановилась, санитары выскочили, распахнули заднюю дверцу и вытащили носилки. Шел неприятный полудождь, полуснег. Лицо Снежаны сразу повлажнело. Ольга Николаевна вошла в дом, в свой «дворец», как она его окрестила, вслед за носилками.
В ее «дворце» за дверью спортивного зала слышался размеренный голос методиста — там шли занятия с группой хронических легочных больных. А есть еще группы с сердечно-сосудистыми и нервными нарушениями — и все это теперь в ее ведении.
Сердце Ольги Николаевны забилось с веселой силой. Неясные события на улице Машкова отошли в сторону. Казалось, несмотря на голоса и легкий шум в зале, особнячок вбирал в себя предзимнее спокойствие и тишину сада за домом.