Дома ее нетерпеливо ждала Татьяна Федоровна. Редко ведь удается праздно побыть вместе! Да и тему припасла «вулканическую».
— Посмотри, что в «Медицинской газете»! — мрачно отчеканивая слова, проговорила мать, как только дочь вошла в комнату. — Ты возражала, мы обе были против, а она как надумала, так и сделала.
Ольга Николаевна стала читать. Так и есть! Все бы хорошо. Статья как статья. И со знанием дела. Плохо одно: не хотелось с этим спешить — тем более в ненаучной публикации. Это как бы оповещать общественность, устраивать рекламу. И чересчур много сказано о больной Н. (Снежане). Это нескромно.
Стыд — как удар. Она ощутила тяжесть в затылке и огонь на щеках. Но внезапно рассмеялась — и стало легче от смеха.
— На того бы корреспондента да желтого попугайчика!
— Что? — удивилась мать и отмахнулась, не поняв. — Главное, ради чего Вялова все это устроила? Чтобы ее фамилия стояла рядом с твоей!
— Тебя, мама, тоже не забыли, благодари Лилиану Борисовну!
— Да я не о том. Рано ей, дочь моя, рядом с тобой становиться! Она — ничто…
Неприятное ощущение в затылке совсем прошло. Ольга Николаевна была уже неуязвима. Она слышала голос матери, согласно меняла выражение лица, но видела перед собой Любу — не ту, что осталась сидеть на скамейке, а выросшую, взрослую, лет тридцати, сочетающую в себе мудрость человека, знающего жизнь, думающего над книгами, с силой природного добродушия. И ей захотелось походить на этот образ. Вживаясь в него, она возразила:
— У меня слабость к способным людям, мама. Лилиана может многого добиться и далеко пойдет. В конце концов от этого выиграют больные.
Мать в сердцах загремела креслом, в котором сидела, сдвинула его.
— Не строй, дочь моя, из себя такого бесстрастного мудреца! Лилиана, увидишь, все к рукам приберет. Она и сейчас нечто вроде лечащего врача, методиста и научного работника сразу.
— И все на одной ставке методиста! Разве не молодец?
— Да ты меня просто дразнишь! — крикнула на нее мать и даже постучала пальцем по столу. Так стучала когда-то на маленькую Олю…
— Мама, ну успокойся, пожалуйста.
— Нет, ты посмотри на факты хотя бы с такой стороны. Она жена Вялова, а тот, злодей, еще тогда выжил меня из больницы, теперь выживет и тебя.
— Я, скорее всего, сама уйду.
— Тебе только кажется, что «сама».
— Мне кажется, что у Ивана Ивановича «любовный роман» с Лилианой, а со мной он небрежничает, как муж с женой. Все это игра человеческих отношений.
Мать больше не возмущалась. Она сокрушенно молчала, отпустив дочь на кухню поставить чайник. Потом она пила чай, время от времени повторяя: