– Этот бессознательный тип на белавском говорил, хотя и с акцентом.
– Значит, знал, к кому обращается, – тут же сделал вывод Астор. – Плохо, очень плохо и непонятно, – тяжело вздохнул он, предвидя неприятности. Министр был удивлен, ранее ни на одного члена белавской дипломатической миссии не нападали специально. В гибели практически двух дюжин человек преднамеренности и злого умысла не выявлено. Так почему сейчас почти на его глазах посла попытались убить? В договоре вроде ничего не изменилось, поссориться Никоэль Иберникский ни с кем не успел, иначе кори Ксантар обязательно бы сообщил. Куда вообще смотрела приставленная охрана?
Вспомнив про соглядатаев, Астор воспрянул духом: у него появился шанс узнать факты из достоверного источника. Посол в принципе тоже не успел себя как-то скомпрометировать и выставить болтуном, которому веры нет, но, памятуя его предшественников, министр не торопился всецело доверять рассказу. В конце-то концов, Никоэль из-за незнания традиций и законов мог не так все понять. Эти белавцы вообще немного чокнутые, по любому поводу вопят, что их оскорбили, задета их честь, и требуют защищаться. А то и вовсе называют бесчестным негодяем любого, кто просто прошел в двери вперед них. У Астора никак в голове не укладывалось: где связь между поступком и эпитетом? Зачем хвататься за эфес шпаги и оскорблять, доводя дело до смертельного боя? И так все знают, что если ты считаешь себя сильнее дерзнувшего проскочить вперед, надо спокойно бросить вызов на поединок мастерства или поединок доблести и расставить точки. Неужели в случае второго варианта ран и пролитой крови недостаточно? В конце-то концов, поединки силы или чести по такому мелкому поводу устраивать просто глупо!
– Зел Эдельлайн, покараульте, пожалуйста, этого обморочного. – Министр ткнул носком ботинка в бок напавшему. – Я на секундочку.
– Охотно окажу тебе услугу. Особенно если ты согласишься все же как-нибудь закончить наш поединок. Жаль, что нас прервали.
– В любое время, если не буду занят, выполняя поручение чери Транта, – хоть и с оговоркой, согласился Астор.
Он оглянулся на Ника, убедился, что тот стоит смирно и не собирается делать глупостей, и отошел на несколько шагов в сторону – все в тот же переулок, из которого недавно выбрался. Там он достал из-за пазухи цепочку с подвешенным к ней фиолетовым аметистом в серебряной рамке и сжал камень двумя пальцами. Вспомнил свою мурчиану, даже мысленно представил ее, потянулся к резерву и послал легкий магический импульс в амулет, активируя связь.