– Не могу, Ксантар, я с этими белавскими договорами увяз. А что такое?
– Не нравится мне этот Роэн, всюду нос сует. То к твоему послу пристал, то сегодня, якобы случайно, на тренировочное паладио забрел, где син Яр гонял своих людей… Слишком наглый.
– Так вызови его на поединок доблести и уложи на недельку залечивать раны. Лучше ты, чем кто-то другой, менее аккуратный, увидевший в нем достойного соперника для представления Богине.
– С ума сошел? С такими дурными помыслами вампир скорее уложит меня, даже если хуже владеет шпагой.
– Разве он плох для обоснования обычного поединка?
– Нет. Но сам я светиться не хочу, надо думать, с кем из людей его столкнуть.
– Только не перестарайся, еще одного международного скандала я не переживу.
– Не учи ученого, лучше свои обязанности выполняй. Твой посол, наверное, уже извелся от нетерпения. Извини, Астор, я тебя покину, и ты не стой, иди. Странно, что белавец сам не высунулся из комнаты на наши голоса, сильно ты его мурчианами запугал.
Услышав последнюю фразу, Ник понял, что больше не ощущает тяжести ни на груди, ни на ногах. Он открыл глаза, бегло осмотрел комнату, но зверей не обнаружил. И едва успел сесть, как дверь без стука распахнулась.
– Я за вами! – бодро заявил министр. – Все в порядке?
Парень кивнул и встал на ноги. Жаловаться почему-то не хотелось. Да и на что? Его ведь никто не укусил, не поцарапал, наоборот – обогрели и составили компанию. А что пришли без приглашения и удалились, не попрощавшись, так это, наверное, и к лучшему – меньше нервов и поводов для чужого зубоскальства.
В сопровождении министра посол вернулся в зал, поблагодарил чери Транта за вечер, откланялся и направился восвояси.
– Я завтра в полдень зайду! – бросил вслед Астор и в кои-то веки не стал навязывать свою компанию для того, чтобы пройти буквально до соседнего здания.
Однако Ник не питал иллюзий, что за ним никто не следит. Следят, и еще как! Хорошо, если все вещи в комнате за время отсутствия не перебрали. Вряд ли Ларион действительно бдит, он и не высунется, если в коридоре будут топтаться тариманцы. Но главное, что шкатулку для связи с Трианом он надежно запер в свой ларец. Там такой хитрый замок, защищенный магией отца, что открыть его никто другой не сможет, если Ник не пожелает. А он не пожелает – хватит им и возможности бегло протестировать содержимое заклинаниями во время переноски сундука, наверняка ведь не удержались.
Прогулочным шагом добравшись до посольства, Никоэль открыл дверь и замер на пороге, остолбенев. Весь холл оказался заполнен мерцающими в темноте иллюзиями в натуральную величину. Там были и вампир, впивающийся жертве в горло, и палач, рубящий голову на плахе, и висельник с вываленным наружу распухшим языком, и вцепившаяся добыче в бок мурчиана, и несколько пар дуэлянтов, запечатленных на финальной стадии битвы – один протыкал второго в районе жизненно важных органов. При этом имелась у всех иллюзий общая деталь: у умирающих персонажей сценок было лицо Ника, искаженное агонией близкой смерти. После такого единообразия мерцающие лужи крови на полу и отпечатки ладоней на стенах как-то не производили особого впечатления.