Юная Ярика, которая на поверку вила из батюшки веревки, непременно захотела себе в мужья взаправдашнего мага. Да не абы кого, а знаменитого Умара Ружримского — драконоборца и красавца, прославившегося в сражениях последней войны. Этот самый Умар завсегда выступал в колдовских боях и выходил победителем.
Отец, конечно, посмеивался над дочкиной блажью, но на ярмарку дитятю взял. Ярика же решила, что, едва знаменитый драконоборец ее увидит, сразу предложит зазнобе руку, сердце, голову и прочие органы своего доблестного чародейского организма и не забудет про самую важную запчасть — кошелек.
Ротмин, как мне чудилось, согласился взять дочь с одной-единственной целью: чтобы та убедилась, как несбыточна ее мечта, и наконец-таки благосклонно взглянула на сына его давнего торгового партнера.
Меня же Ярика пригласила присесть, чтобы побольше узнать о магах. Но эта наивная девушка и не подозревала, что проще отодрать от кожи присосавшегося клеща, чем узнать у журналистки то, что та рассказывать не намерена. Зато я умудрилась выцыганить из словоохотливой купеческой дочки прорву информации.
За насыщением пищей духовной настал черед отведать и обычной: наступил вечер и вереница телег остановилась на ночлег.
Обозники перешучивались, разминались после долгого пути, вздыхали. Вокруг царствовала обычная походная суета.
Повозки установили полукругом, начали разжигать костры.
Я спешилась, поискала взглядом Брока. Дракон, все такой же угрюмый, помогал другим воинам распрягать лошадей.
Словно почувствовав мой интерес, он обернулся и в упор посмотрел на меня. Я поежилась под его взглядом и зябко обхватила плечи. Брок же отвернулся, словно меня тут и вовсе не было.
Ну и ладно. Не больно-то и хотелось.
Вечер тек неспешно, но при этом разительно отличался от того, какой я видела, наткнувшись на стражников, охранявших клетку с Броком. Я чувствовала себя здесь… почти в безопасности. Или это оттого, что и простые путники, и охрана обоза слегка побаивалась «госпожи ведьмы»?
В котелках кипело варево, к которому меня благоразумно не допускали. А вдруг какого зелья подолью в еду? Зато миску с кашей мне поднесли одной из первых.
Я, присев рядом с оборотнем, жевала разварившееся зерно и думала об этой странности. А потом не выдержала и поделилась наблюдением. Йон тоже задумался и выдал неожиданный ответ:
— Наверное, это потому, что они мирные. Война… Для торговца пряностями или крестьянина едино, сожжет его добро драконье пламя или съедят поборы кнесса на армию. Но вдвойне обидно бывает простому люду, когда его начинает грабить войско, на содержание которого были отданы последние гроши из кошелей ремесленников, землепашцев, торговцев. Потому у обывателей нет той лютой ненависти к драконам, что у воевавших.