Кулаки Брока побелели, на скулах заходили желваки. Йон тоже смотрел с вызовом.
Эти двое были больше, чем просто друзья. Побратимы. Но сейчас каждый из них стал для другого и обвинителем, и судьей, а через пару мгновений мог оказаться палачом.
Я не понимала всего, но из обрывков разговоров, отношения Брока к людям, поведения оборотня складывалась безрадостная картина.
Кнесса, умирая, пожертвовала жизнь и силу, притянув меня, чтобы я стала курьером. Раана должна была сама отдать печать стражу Верхнего предела, своему жениху, надо полагать (если только слова Йона не ложь). Получается, что эта печать — и есть что-то вроде приданого? Только если у обычной девушки приданое идет довеском к ней самой, то в случае с кнессой, скорее, она шла дополнением к печати. Ее последние слова «сохрани мир»… Видать, змеевна — весьма ценная штука, а брак должен был стать династическим.
Но это — лишь мои предположения. Для точных выводов пока было слишком мало данных. А если не поторопиться, то два моих источника информации могут засохнуть. В смысле, сдохнуть, сломав друг другу что-нибудь, а с учетом того, что оба, судя по всему, воины, поломка может быть весьма качественной…
Вот только встревать между молотом и наковальней одной хрупкой мне — не лучшая идея. Расплющат и не заметят. Поэтому я выбрала роль не столь травмоопасную, но дюже тяжелую, особенно если отыгрывать ее в женском коллективе. Ведь умной девушке сложно быть дурой хотя бы потому, что вокруг слишком много конкуренток. Но, на мое счастье, в лесу девушек не было, а вот два злых мужика — имелись.
— А я и не знала, что оборотни — озабоченные математики, — невинно захлопала ресничками. Губки, сплетенные в бантик, и смущенный румянец на щеках также наличествовали.
Оба синхронно повернули головы в мою сторону.
Один взгляд прожигал. Второй — окатывал ледяным презрением.
Они ненавидели меня и тем не менее готовы были биться. Каждый — отстаивая свою правду. Блохастый — пытаясь злой насмешкой образумить побратима, связавшегося со стервой и верящего ее лжи. Дракон — доказывая кулаками, что ненавидит людей и никогда не опустится до того, чтобы возлечь с человеческой женщиной.
Вот только моя идиотская реплика именно своей несуразностью заставила этих двоих отвлечься.
— Что? — вопросил Йон по праву оборотня, на которого возвели счетоводческую напраслину.
Я же, пользуясь тем, что у меня бенефис, продолжила сладким, честно сплагиаченным у Лики Южной тоном:
— Ну хорошо, просто озабоченные. Но если тебя послушать, так мы с Броком только и делали, что всю ночь уравнение решали.