— Сейчас твои действия говорят об обратном. Ты отрекся от титула, как одержимый, всегда рвался в бой, подставился, поперся туда, где тебя поджидал жнец смерти, а сейчас и вовсе норовишь сдохнуть. Вот уже и силу оборота начал отпускать, она светится, рвется наружу… — Йон говорил холодно и зло. — Ну же, убеди, что и тут я не прав.
— Убедить? — в тон ему вопросил Брок.
— Да, убеди. Хотя бы подожди и не отдавай концы до Барсучьей пади.
— Там люди, — процедил Брок.
— И что, что люди. Да, ты их ненавидишь. Но у нас даже перевязать тебя нечем. А твоя хваленая драконья способность к регенерации бессильна против демонского огня.
Йон в своей речи был весьма экспрессивен. Настолько, что лично мне перечить ни капли не хотелось. Но не только я и Брок прониклись ораторским искусством оборотня. Лисица, о которой мы успели забыть, торжественно тявкнула из-за кустов в знак поддержки своего любимого мужчины и гордо вышла вперед, раздвинув ветви. Села, положила лапы перед собой, облизнула морду и преданным взглядом уставилась на Йона.
Он, опешив, — на нее. Потом покачал головой и топнул: уйди, неразумная. Рыжая ни капли не обиделась, лишь склонила голову набок.
Оборотень недовольно хмыкнул и раздосадованно бросил уже мне:
— Пошли, пока Брок помирать передумал.
А я что? Я ничего. Сказано: «На подвиг!» — значит, иду и совершаю. В смысле — взяла носилки и пошла.
Наш прерванный разговор так и не возобновился. Я все бдела, чтобы Брок не повторил свой трюк «а-ля светодиод закоротило». Йон сосредоточенно прокладывал кратчайший путь и постоянно принюхивался.
Зато когда солнце начало клониться к закату, руки не чувствовали уже ничего, а сама я напоминала себе свежеподнятого зомби, мы вышли к околотку.
Три десятка дворов, мычание коров и блеяние коз. Боров, оккупировавший лужу и державший в ней круговую оборону от детворы, что норовила потыкать в него палками с криками: «Дракон, дракон!» Все это — балка, до которой мы наконец-то добрались!
От воплей ребятни Брок, лежавший на носилках, приоткрыл глаза.
— Так, где тут твой маг, которого надо опасаться? — задала я самый насущный вопрос.
Йон повертел головой. Затем помотал, словно увидел призрака. А потом растерянно произнес:
— Я ни одной охранки не чую. Совсем.
Я была ни в зуб ногой в местной системе охранных сигнализаций модели «амулет — висюлька обыкновенная», потому предположила очевидное:
— Может, их не существовало? Или убрали?
— Точно были. Они мне тогда шкуру знатно потрепали. Но от них за версту загривок начинает зудеть. А тут — ничего. Вообще.
— Брок, ты что-нибудь чувствуешь?