— Как так… Они же… — Бажена в длинной, почти до пят, полотняной рубахе всплеснула руками.
— Ага. — Я сонно зевнула, прикрыв ладошкой рот. — Причем так шумели, возились — еле уснула, — пожаловалась ей.
Только потом сообразила, как мои слова поняла хозяйка. Вот так одна неверная фраза может превратить все утро в беду. В моем случае — в сетования: «И чего этим мужеложцам надобно? Вон сколько справных баб вокруг! Да взять даже тебя, госпожа ведьма, ты хоть и худа до кожи с костями, но на лицо-то пригожа…» Я лишь сокрушенно вздыхала и пыталась перевести разговоры обманутой в лучших женских чаяниях Бажены в иное русло. Хотя бы пищевое. С грехом пополам мне это удалось.
Хозяйка переключилась на щи. Но и стряпне досталось:
— Ну вот объясни, госпожа ведьма, чем им бабы не милы? Да мужичье даже правильно готовить щи не умеет! Эти повара-шмувара только за столом трескать горазды. А спроси их, как сладить эти самые щи, начнут махать руками через головы, будто у меня плохое зрение, или я их не слышу, и орать про капусту, ребрышки и навар. А ведь каждая стряпуха знает, без этого уцененного мнения по щам от мужицких профессоров, что важнее всего в любом супе не продукт. Важнее всего тот, кто его делал. Щи могут сделать хорошими только добрые, справные руки. Женские. Не знает мужик, как капусточку тяпкой в соломку рубить, не знает, как лучок шинковать, как мясцо опускать в кипяток. А самое главное — с каким настроем…
Я смотрела на Бажену, гневно крошащую морковку, и понимала: судя по ее же словам, на завтрак меня ожидает как минимум суп из цианида, приправленный ядом кобры, поскольку готовила его хозяйка в отменно гадском настроении. А когда мясо на куски резала… Я и вовсе представила, как она лишает оборотня самого дорогого — столь кровожадный был у нее взгляд.
Я уже хотела было сказать, что Бажена ошиблась и Йон с Броком не того, но тут подумала: в каждой свинье, которую подкладывает судьба, есть кусочек сала и профит. Зато шкура теперь точно избавится от вероятности быть ожененным.
Меж тем Бажена продолжала свой спич:
— В щах перво-наперво нужен бульон. Вот для своего мужа-покойника я готовила всегда не бульон, а чистое здоровье. Это не бульон был, а животворящая вода. Когда кто пробовал мой бульон, он потом седмицу питался лишь воспоминаниями о нем и не мог есть ничего другого, так мой навар вкусен.
Признаться, меня такая реклама насторожила еще больше… Не есть неделю можно не только потому, что остальная еда кажется не столь божественной, но и по более прозаичной технической причине. Но мой скептический взгляд не остановил разъяренную мужской подлостью Бажену.