– Это они вам так сказали?
– Да. И я в это верю.
– Как угодно, капитан. Лично я не верю этим клювомордым ни на грош. Если спросите меня, я так скажу: эти только и ждут случая вонзить нож в спину.
– Он не спросит, – сказала Ссавра, неслышно подошедшая к ним сзади. – Но не сомневаюсь, что оценит твое предостережение по достоинству, рулевой Криль.
– Да, мэм! – содрогнувшись, ответил Сенсиаго.
Малус повернулся к Ссавре. Слегка склонив набок голову, покрытую черными с пурпурным отливом перьями, она немного насмешливо взирала на капитана. Малус бросил взгляд за ее плечо. Ссарбик держался поодаль, на безопасном расстоянии, но его ухмыляющееся лицо так и тряслось в предвкушении ссоры.
– Ты хочешь что-то сказать? – спросил Малус у Ссавры, как ни в чем не бывало.
– Только одно, – прошипела она. – Я – не мой братец. Меня не подчинить рыком и оплеухами. Исполни, что тебе назначено, или я убью тебя и выполню задачу за тебя.
– Твой Хозяин может этого не одобрить.
– Я рискну навлечь на себя гнев верховного лорда во имя исполнения его пожеланий, – с неожиданно довольной улыбкой ответила она.
– Уверяю вас, леди Ссавра, в угрозах нет нужды. Я не намерен оплошать.
– Главное, что мы поняли друг друга.
– Думаю, поняли.
– О, и еще одно…
– Да?
– Я – не леди.
Малус захохотал и вновь повернулся к Сенсиаго Крилю.
– Рулевой, курс на Прибамбасск.
– Есть, капитан!
Глава двадцать третья. Сияние в Мерцающих глубинах
Весь следующий день Арам, Макаса, Мурчаль, Клок и Дрелла провели в лодке Рендо. Они плыли между высокими стенами каньона и высокими скалистыми плато. Увлекшись мыслью попробовать нечто новое и изобразить их всех будто бы со стороны, Арам провел большую часть времени за рисованием. Нарисовав стены каньона и пару шпилей, он поместил на воду среди них лодку – всю целиком, а не только ту часть, которую мог разглядеть со своего места. Затем посадил в лодку четверых спутников. И, наконец, добавил самого себя. Последнее оказалось для Арамара труднее всего: ведь зеркала, в котором можно разглядеть собственное лицо, у него не было. Мальчик то и дело оглядывал свою порядком потрепанную одежду, а время от времени старался разглядеть свое отражение в воде. Но рябь от движения лодки сильно искажала отражение. Наконец Арам оставил эти попытки и просто сделал все, что мог. Он выжал из карандаша все возможное, и результат вышел – просто на славу. Жаль было только, что рисунок невозможно для полного сходства сделать цветным, перенеся на бумагу все оттенки того, что находилось вокруг. К тому же, Арам чувствовал, что портрет Арамара Торна не слишком-то удался, но не изобразить среди путешественников и себя счел неверным. Он показал рисунок остальным. Мурчаль, Дрелла и Клок были очень впечатлены.